Давно прошёл сезон смешных ролей,
На картах алых пятен больше нет.
Жестоко улыбается валет,
Пленивший и казнивший королей.

Не наступило время анаграмм,
Слагая сны из аббревиатур
Оно ютится тихо по углам
На стыках тридемаксовых текстур.

Не навестил желанный леголайс,
И в гости не зашёл Армагеддон,
Железным зубом Кондолизы Райс
Вспоров на хуе вечности гандон.

Чёрный пёс
Тёмный лес
Мрачных месс
Соль небес
Спит Арес
Пахнет сыр
Молод мир
Чёрных дыр

Слово в лёт
На петлю
Отлюблю
Ай – лю – лю
Самолёт
Братьев Лю
Прострелю
Погублю

Пусть летит
Без хвоста
Неспроста
Пустота
Вечный Жид
Вечный сбыт
Неспроста
Мне претит

Мозга мрак
Не сберёг
Мой тартак
Всех дорог
Танкотрак
Станкотрек
Я дурак
Или грек

Не сберёг
Не постиг
Сбив порог
Умных книг
Выблев
Спазм
Пастораль
Мой маразм
Мой февраль.

Остановись мгновенье, ты уже
Подрезав жизнь на сложном вираже,
Стремишься обналичить карты ВИЗА.
И мне себя уже не убедить,
Что оборвалась Ариадны нить
Под страшный скрип скрипичного каприза.

Король низложен, подданные – в плач,
На привязи в тюрьму ведёт палач
Питавшихся лишь чёрною икрою.
Наместники с трибуны держат речь
И подданных пытаются увлечь
Заведомо проигранной игрою.

Вальсируют зловещие ветра
Над тем, что оставалось до вчера
Отечеством, но мы не замечаем
По клавишам компьютера стуча,
Поносим то врача, то палача,
И давимся взахлёб остывшим чаем.

Виват синьора! Я иду на Вы:
Под звон стекла, под боли головы,
Под матерщину пьяных идиотов.
И гроздь проклятий сочных заслужив,
Чужому богу душу заложив
Разрушу цепь углов и поворотов.

Остановись мгновенье, ты уже
Меня послало в сказочную Ж,
И я пошел, а что мне было делать?
Но я вернусь и может быть спою,
Плохую песнь про грустную ничью
В бою где ты один, но жизней – девять.

Без обсуждений господней нотации,
Без ответвлений в подспудные зодчества,
Жаждем отречься от имени – отчества
И углубляемся в интерпретации,

Каста другая, чужая регалия,
Аутентичность блокадной истории -
Не разветвляется на траектории
Гигантомания постпъедисталия.

Аста ля виста, прощайте, желанная
Инна, иль как вас там нынче, развратную –
Налита золотом в рюмку квадратную,
Стерва святая, мечта окаянная,

Самозабвенная страсть к обладанию
Неологичностью в первой инстанции -
Не перепутать вокзальные станции
Нам бы, когда соберёмся в изгнание.

Бога смущая недельной небритостью,
Курит кальян отрешенный Пелевин,
Я тут придумал, как стать знаменитостью -
Заасфальтировать Stairway To Heaven.

Хочешь - закурим последний патрон,
Хочешь – научимся делать детей.
Мне надоело бояться ворон
И опасаться незваных гостей.
Ужас велик как Родосский Колосс.
Хочется сжаться и выть от тоски.
И начинается дождь из волос,
И вместо крыльев растут плавники.
И убегая, божатся друзья
Больше не думать, не знать, не хотеть.
И прекращается прежнее «Я»,
И начинается новая клеть.
Крепнут сомненья, проходят года,
Прошлое ёжится, птицы кричат.
В окнах мелькая, горят города –
Блудные дети огня и меча.
Пошло и стыдно бежать от страстей,
Боль и сомненья сжимая в горстях.
Гнилью умойся и кровью вспотей,
Чтоб заслужить своё право на страх.

По венам течёт дым,
Под лавочкой спит пёс.
Теснится в мозгу dream,
А сердце кричит SOS.
Цепляясь за свой страх,
Я бью в круговерть лиц.
И люди кричат «Ah»,
И падает Бог ниц.

И я выхожу вон
Из хитросплетенья стен.
И я как всегда won,
На всех положив хрен.
И мне хорошо так,
И мне объяснять – в лом,
Я всем покажу fuck,
И выпью до дна гром.

Берлинское небо изрезано швами,
Разорван снарядом рассвет.
Помятый и серый, сухим оригами
Пылает вдали горсовет.

Мой Фюрер, какая смешная потеря
С тобой не отправиться в рай.
Ты умер, я жив, но живу я не веря
В тот дьяволом проклятый май.

Товарищ Исаев, скажите мне честно,
Какого такого рожна
Вы мне заказали на поминки песню
Про то, как победа важна?

Вы – мастер изящных, но глупых предательств
Победу в могилу свели,
И цепь изощрённых тупых издевательств
Над нею воспроизвели.

Одетый в парадный эсэсовский китель,
Похожий на злого грача,
Парит над рейхстагом крылатый спаситель,
Во весь голос «Хайль!» крича..

Здравствуй, мой мудрый Фюрер,
Это моя война.
В море чумного сюра,
В мире чужого сна.
Если б не твоя сила,
Я бы давно издох.
Только бы мне хватило
Сил на последний вдох.

Здравствуй, ценитель scheisse,
И властелин интриг.
Я уравнял все шансы
И заказал blitzkrieg.
Вспыхнет крестом светило,
Латы покроет мох.
Только бы мне хватило
Сил на последний вдох.

Гаснут босые стены,
Липнут к зубам слова,
Скалит гнилые вены
Мертвая голова.
В диком судьбы аллюре
Я отыскал предлог –
Viva, мой злобный Фюрер!
Hiel. Мой добрый Бог

Свистели люди мимо,
Я выпил чайник дыма,
Я съел буханку пепла,
И грусть моя окрепла.

Военкоматные скитания
В слепом и страшном зазеркалии
Где невеликая Британия
Раздаст почётные фекалии.
Приходит время водкопития
Вторя огурцепоеданию
Военкоматомонолитие –
Порог к растрелоожиданию.

Закури, подыми… Хорошо.
Я порвал все ремни и ушёл.
Кровосток начерти на кости.
Докури, а потом отомсти.

Наполним дымом легкие –
Подышим табаком,
О самом сокровенном – помолчи.
Я запечатал глупый спор
Изящным матюком,
Я снёс в ломбард от вечности ключи.

Я отрубил тебе крыло,
Чтоб ты не улетела.
Тебе со мной не повезло,
Но МНЕ какое дело?

1249 нерастраченных улыбок,
1249 неоплаченных долгов,
1249 ненамеренных ошибок,
1249 неприкаянных врагов.
1249 обоснованных подлянок,
1249 недоделок всем назло,
1249 дней в году без драк и пьянок,
1249 – идиотское число.

(Наш Ответ Чемберлену)

В черно - белой агонии запада
Отдохнуть бы, блин, от бестолковости.
Замереть под еловою лапою
В апельсиновых сумерках совести.
Отрешиться от боли и небыли
Обуяться решимостью пылкой...
И подумав «Опять, суки, предали!!!»
Отхлебнуть коньяку из бутылки.

Радуйся, смейся, пой Радословные,
И наплевать на всех, кто нас пропил.
Аутентичные, но безусловные
Топливо пьем из ракетных сопел.

Льется дымок из-под спички провидца,
Бьётся торнадо в стакане пива.
Мне бы напиться и удавиться –
Но это скорее легко, чем красиво.

Хотелось курить и писать стихи,
Да вот табака не осталось совсем.
И я написал пять строк чепухи,
Хотя и планировал семь.

Они собрались в старой бане,
Надели запонки и гетры
И застучали в стену лбами
Считая дни и километры…
Мне так не нравились их морды,
Что я не мог без их компаний -
Когда вокруг воняет моргом
Ясней язык воспоминаний,
И я…
( В. Пелевин)

…и я бежал, бежал от детства.
И я бежал, ломая руки.
Я понимал, что трудно деться
Куда-то от тоски и скуки.
Они гремели челюстями
И что-то мне вослед кричали,
А я бежал, гремя костями
И брызгал брызгами печали.
Они визжали в ля миноре
И грызли струны балалаек,
А я бежал сквозь неба море
И вниз пускал бумажных чаек
PostЭлегия

На черный день оставив сон
(не гонг, а пень, не хруст, а звон),
Отвешу осени поклон
И прыгну под уклон.

Засохнет щит, истлеет меч,
Броня трещит, спадая с плеч,
Судьба спешит под поезд лечь,
Её не уберечь.

А порох сух и труден шаг
За сукой сук, за магом маг,
Рюкзак тяжел от тысяч благ
И горло режет флаг.

Последний вздох и снова взмок.
И кто-то сдох, но прежде смог
Найти приемлемый предлог
Чтоб выйти за порог.

В объятьях сна хоть на тот свет,
Вода красна и силы нет
Исполнить собственный обет:
«Уйдя, гасите свет».

И снова будет день двадцатый год подряд,
И снова сгинет мрак, себя убив рассветом.
И провинится Свет, и получив наряд
Посуду будет мыть под тусклым лунным светом.

И снова будет сон, к иным мирам прорыв.
Укутавшись в газет почти неслышный шорох,
Взовьется Сумрак ввысь, ход в небесах прорыв,
Чтоб с неба номер семь на землю сыпать порох.

Дрожит несмелый звук на острие струны,
Мер стоимости мир – эквивалент всему.
И летописи врут, и сроки сочтены,
И ангелы с небес крошат на город тьму.

И тускнеют глаза,
И леса опадают…воронами
Час пробил, год прожит, а смысла по-прежнему нет.
Смеются часы – кто-то стрелки украл с циферблата.
С утра до утра поколения внуков Пилата
Стирают года с почерневших от времени лет.

И звуки не те – смех скрипит и кипит на губах,
А голос ломается, рвется, и рвется на волю.
Да только покинуть меня я ему не позволю,
Ему не дано отыскать небеса в облаках.

А пальцы не чувствуют боли, а сны невпопад,
А сердце ведет непрерывные битвы с рассудком.
И каждый закон представляется мне предрассудком.
Но поздно…молчите же…начался Воронопад.

Похмельный бред. Девятые врата.
Вчера, сегодня, завтра – все равно.
Остался шанс, но он один из ста,
А остальные пропиты давно.

Похмельный бред. Таинственный портал.
Прыжок к иной системе бытия.
Остался шанс, но кто-то опоздал,
Хотелось бы надеяться – не я.

Похмельный бред. Сигнал с иных планет,
А радиолокация не в счет.
Вчера был шанс, но он сошел на нет,
Я так надеюсь, что она поймет.

Похмельный бред. Билет на смертный бой.
В чешуйчатой броне под звон мечей
Остался шанс в войне с самим собой.
Остался шанс, вопрос лишь только... чей.

Шахматные партии сыграны за нас.
В поезда садимся, уезжаем вдаль.
И пока мы кружками пьем холодный квас,
Кто-то бестелесный давит на педаль.

Камелот за окнами, в коридорах – мат.
Дымовыми шашками из сырых сигар
Ровно бьют колеса дробь, словно автомат,
Из которого палит пьяный кочегар.

Может быть и вынесем, может, доживем,
Может быть, когда-нибудь и увидим рай.
Книги – в чемоданы, города – на съем.
Отпусти нас в холода Поезд в Теплый Край.

Неплавность тела
В постели битвы.
Стокатто скрипа
На скрипках скреп.
Уходит лето
И ни молитвы,
Лишь только рельсы
Бормочут реп.

Бормочут-стонут,
Смеются-плачут,
На небе кто-то
Рисует сны.
Контора пишет,
А это значит
Еще кому-то
Нужны и мы.

Миры засохли
И прахом пали,
Осели в легких
Как никотин.
Несутся ветры
По магистрали,
И рвутся мухи
Из паутин.

Завтра. Сегодня. Вчера.
Вечер сменяется днем.
И от утра до утра
Спорят брандспойты с огнем.
Феодализм бытия,
Методология сна,
В шахматы - снова ничья,
В хрониках - снова весна.
Черные молнии дрем,
С крыши бескрылый полет.
Ветер попал в переплет
И захлебнулся дождем.

Черным Пожаром по струнам в бой,
Лишь половина дороги пропита.
Я заменяю себя собой на перепутье стихий.
В страхе любой сможет герой
Смерть проложить от боли до опыта,
Только любой ли сможет порой не умереть от тоски.

Блеск электрических глаз – не в счет,
В трёх измерениях битвы закончены,
Брошены кости: нечет – чёт,
Выпало двадцать два.
Снова обратный идёт отсчёт,
Снова огня языки заточены,
И червоточины обесточены…
И
ни
к
чему
слова.

Goodbye, вчерашний стыд
Простимся без обид
Ненужно, чтоб ты был моим врагом.
Пора бы осознать –
Редеет страхов рать,
И новый век хрустит под сапогом.

Хоть стрелки отстают
Всего на пять минут,
Кроваво-черный мир уходит вспять.
Пора бы стать другим,
И словно битвы гимн
Кричать надрывным голосом «Не спать!».

Проснешься как всегда,
И выйдешь в никуда.
И как обычно станешь пить зарю.
А стрелки на часах
Пророчат новый страх
И новый реквием по октябрю.

Последнее «Прости»,
Расходятся пути,
И стрелки поросли столетним мхом.
Калеча времена
На нас идет весна,
А страх опять становится стихом.