С тех пор, как я впервые встретил анархистов, я участвовал в сотнях и сотнях споров о путях, методах, средствах достижения нашего идеала. Споры эти ведутся людьми, зачастую не имеющими никакой теоретической базы и оперирующими понятиями «по анархии» и «не по анархии», причем, что по анархии, а что нет, они решают на основе своих чувств, «стихийно понимая» анархию, что позволяет им выносить совершенно необоснованные обвинения, весьма странные решения и использовать сомнительные аргументы. Споры о необходимости организации для работы ведутся анархистами еще с 19-го века, но история говорит сама за себя, ведь наибольших успехов добивались те группы, для которых организация была эффективным инструментом изменения мира. Успехи «Гуляйпольской группы анархистов-коммунистов», выдающаяся роль НКТ-ФАИ в гражданской войне в Испании, стали возможны лишь благодаря организациям. Я считал, что спорящие со мной люди имеют свои представления о том, как же все должно происходить сейчас и потом. Но недавно я понял, что серьезно недооценивал степень непонимания некоторыми товарищами задач, которые стоят перед нами в настоящий момент, и тех задач, которые, скорее всего, встанут перед нами на пути разрушения старой социальной системы и строительства новой. Я с ужасом отметил для себя, что путь к анархии видится большинству товарищей примерно так: Самоуправление и консенсус - ? – анархия.

Если спросить их, что же нужно поставить вместо вопросительного знака, скорее всего, они начнут думать об этом только в этот момент, не имея в голове заранее приготовленных мыслей по этому поводу. Наши товарищи больше любят рассуждать о том, как же все будет отлично, когда черное знамя анархии разовьется над миром. Обсуждать, как всем нам будет отлично жить, когда исчезнет капитализм и государство. Но никто из них не думает о том, как же прийти к этому, и как же водрузить наше знамя на вершину мира.

Прочитав воспоминания Нестора Махно, я обнаружил, что с момента революции 1917-го года совершенно ничего в лагере анархистов не изменилось. Нестор Иванович в этой работе пытается проанализировать причины тотальной беспомощности анархистов перед различными внешними факторами и приходит к тому, что большинство товарищей того времени не думало и не готовилось на самом деле к социальным потрясениям такого уровня. В результате, они оказались совершенно не готовы и не способны составить хоть сколько-нибудь значимую конкуренцию другим политическим группам. Исключение составляют лишь украинские анархисты, которые под влиянием самого Махно встали на путь тотальной организации. В России же некоторые товарищи оказались на вторых ролях, участвуя в революции фактически под руководством большевиков, а некоторые вовсе не принимали активного участия в столь важных процессах. Отсутствие сильной анархической организации стало одним из решающих факторов полного поражения. Отсутствие единой стратегии, отсутствие координации между группами, единичные акции, не имеющие продолжения, все это не могло не привести к тем результатам, к которым привело. Нежелание, неуверенность и неспособность дать решающий бой большевикам для меня объясняется тем, что анархисты, несмотря на свою массовость, не представляли собой единого движения, единой силы, способной влиять на ситуацию. Асоциальность многих товарищей в то время складывала у многих отрицательный образ анархиста (к сожалению, в настоящий момент образ не сильно изменился, а товарищи, пытающиеся его изменить, многими заносятся в число «авторитариев», сектантов и прочих...). А необдуманные силовые акции приносили больше вреда, чем пользы.

Неправда ли ситуация не сильно изменилась с тех пор? Очень многие анархисты восхищаются Махно и его движением, но когда в разговоре с ними начинаешь цитировать его, плюются и говорят что «не по анархии все это». Складывается такое впечатление, что эти люди не понимают, что все, чего удалось добиться махновцам, напрямую связано с их принципами и методами работы. В военном плане они были гораздо более успешны, чем даже позднее испанцы, поскольку имели такие «неанархические» с точки зрения многих вещи, как единое командование, военная дисциплина, контрразведка. К сожалению, признание успехов махновцев не привело к признанию теорий самого Махно, несмотря на его опыт и практические знания. Его теории были преданы анафеме и до сих пор не получили должного распространения среди анархистов. А жаль…

Откуда же в нас столь сильные антиорганизационные настроения? Быть может, теоретики писали о вреде организации для дела анархии? Возможно, я недостаточно читал, но что-то не приходилось встречать у великих подобных мыслей. Напротив еще Михаил Бакунин писал о важности жесткой революционной организации для дела анархии.

Но, возможно, люди эти имеют богатый практический опыт, который позволяет им рассуждать о вреде организаций? Сомневаюсь, что кто-либо из товарищей, критикующих организационный подход, имеет реальный опыт революции. Быть может, история учит нас тому, что единая стратегия вредна? Мне кажется, и об этом я уже писал выше, что история как раз учит нас обратному. Так откуда же берется это предубеждение? Что заставляет людей отрицать реальный исторический опыт, руководствуясь теориями, не имеющими ничего общего с реальной жизнью?

На мой взгляд, дело в том, что велик процент людей, для которых анархизм — не политическое учение, не средство изменить мир к лучшему и не цель, ради которой он готов пожертвовать жизнью. Для большинства считающих себя анархистами - это некая форма молодежного протеста (недаром 90% таких товарищей редко остаются анархистами после 20ти-25ти лет). Вроде как панк-рок или хиппи, анархизм воспринимается ими как возможность плюнуть в лицо насквозь прогнившему обществу, которое их не устраивает, делать то, что всю жизнь запрещали делать родители и учителя, быть не таким, как все. Неудивительно, что когда речь заходит об ответственности, строгости бытия, содержании себя в ежовых рукавицах, эти люди моментально начинают выступать и против этого, считая это порождением той же логики, что и логика родителей, против которых они бунтуют. Никакие разумные доводы их уже не интересуют. «Я делаю что хочу, и никто мне не имеет права ничего запрещать». Ведь в этом для них смысл «анархизма». Наигравшись в свободу, такие люди, зачастую становятся еще более ужасными конформистами, чем те родители и учителя, против которых они бунтовали, хотя некоторые бунтуют всю жизнь. Вполне естественно, что такой бунт не подразумевает серьезных мыслей о том, как же сломать существующие порядки, что делать после, как обустраивать новое общество. «Да главное, чтоб народ взбунтовался, а там видно будет». Вспоминая историю, можно предположить, что народным бунтом воспользуются не наши друзья, и если уровень готовности у нас будет такой же, как сейчас, мы, скорее всего, опять окажемся на обочине истории.

С другой стороны, если начинаешь всерьез задумываться о том, как же хотя бы в теории это все может произойти, понимаешь, что необходимо продумать все до мелочей, постараться учесть все возможные трудности, а ведь их будет невероятное количество. Безусловно, невозможно предвидеть всего, что может случиться во время столь масштабных событий, как революция, но надо постараться, ведь чем больше мы будем готовы, тем выше вероятность, что дело освобождения народа не будет задавлено очередными большевиками-якобинцами.

Размышляя об этом, я наконец понял, почему Нестор Махно написал свою платформу. Он справедливо предполагал, что анархистам необходим единый план действий, который, безусловно, может быть корректирован в зависимости от ситуации. Он понимал, что анархистам нужна единая мощная организация, способная оставить позади авторитарные структуры. К сожалению, анархисты того времени еще не были готовы к пониманию его идей, они считали его опытным революционером, далеко продвинувшим вперед наше общее дело, но отказывались признавать, что только благодаря своей «организационности» он и его товарищи сделали так много. Махно умер, не развив своих идей, которые до сих пор считаются «белой вороной» анархизма. Но, может быть, теперь пришло время вновь обратиться к ним? Рассмотреть их, развить и начать воплощать в жизнь. Да-да, я говорю о «программе», о том, что мы должны делать «до», «во время» и «после» революции, я говорю о единой организации либертариев. Не анархично, скажете вы? А анархично ли ваше обреченное на провал топтание на месте? Анархично ли пускать все на самотек, заранее зная, что в таком случае революция будет подавлена? Анархично ли вселять уверенность в людей, не имея четкого плана и уверенности в нем? Может, перестанем мыслить стереотипами и начнем думать головой? Быть может тогда мы, наконец, сдвинемся с мертвой точки и реально приблизимся к тому, чего мы все так желаем.