Стараниями пропагандистов и сатириков Освальд Мосли давно и прочно превращен в карикатуру – какого-то злобного политического пигмея, нацистскую марионетку, мини-фюрера. На самом деле сэр Освальд Эрнальд Мосли, известный в светском кругу под именем Том, был вполне респектабельным членом общества, одним из самых многообещающих английских политиков и к тому же наследником весьма значительных капиталов.

Его предки в средние века положили начало семейному благосостоянию, торгуя готовым платьем, а затем превратились в крупных землевладельцев. Один из них, Николас Мосли, стал в 1599 году лордом-мэром Лондона и был посвящен в рыцари королевой Елизаветой, присвоившей роду девиз, основанный на созвучии с фамилией: Mos Legem Regit, что значит: «Наш обычай выше закона». Полвека спустя король Карл I взял взаймы у Эдварда Мосли 20 тысяч фунтов и отдал долг титулом баронета.

На всеобщих выборах в декабре 1918 года, на волне смены поколений и победной эйфории, воевавший на Восточном фронте 22-летний Освальд Мосли был избран членом парламента от Консервативной партии. Он стал самым молодым законодателем в истории Англии, славился своим красноречием, был отличным пловцом и наездником, а фехтовал на международном уровне. В первом браке он был женат на дочери Джорджа Натаниэля Керзона – одного из самых могущественных государственных деятелей той эпохи, ставшего в 1919 году министром иностранных дел.

Диана была двоюродной племянницей Уинстона Черчилля, от которого получила прозвище Динамит
АР
Женой Мосли стала вторая дочь лорда Керзона, Синтия, которую в обществе звали Кимми, – существо хрупкое в прямом и переносном смысле. На венчании в Королевской часовне Сент-Джеймского дворца 11 мая 1920 года присутствовали две пары монархов – британский король Георг V с королевой Марией и король и королева бельгийцев Альберт I и Елизавета Баварская. Жених, будучи человеком весьма обеспеченным, казалось, даже не интересовался приданым своей невесты. А оно было очень велико: сам лорд Керзон был женат на дочери чикагского магната. Мосли легко подписал брачный контракт, по которому его жене причиталось 10 тысяч фунтов годового дохода, однако когда выяснилось, что тесть решил попридержать часть денег, потребовал полного расчета. Лорд Керзон был оскорблен в лучших чувствах и навсегда поссорился с Синтией.

В своей политической карьере Мосли сделал вскоре резкий поворот: он покинул ряды консерваторов и на выборах 1922 года избирался как независимый кандидат. На выборах 1923 года сенсационную победу впервые в британской истории одержали лейбористы во главе с Рамсеем Макдональдом. Вскоре Мосли подал ему заявление о приеме в партию и был встречен с распростертыми объятиями.

Любовь к жене не мешала Мосли вступать в связь с другими дамами. Он не знал удержу в своих любовных похождениях, был умелым обольстителем и не делал тайны из своих связей. Мосли завел себе холостяцкую квартиру, где принимал, в частности, супругу одного из законодателей-консерваторов. В распоряжении последнего оказалась даже фотография обнаженного Мосли, которую оскорбленный муж пустил по рядам своих однопартийцев в тот самый момент, когда Мосли произносил очередную пламенную речь. Но особенно репутации Мосли не повредил. В тогдашнем английском обществе грешили все.

Первое лейбористское правительство просуществовало менее года. В декабре 1924 года Освальд Мосли, будучи кандидатом лейбористов, проиграл и лишился места в Палате общин. Его конкурентом был Невилл Чемберлен, будущий премьер-министр. Пять лет спустя Освальд вернулся в парламент не один – членом Палаты общин стала и Кимми. Ее шарм и трогательная искренность вносили теплую ноту в жесткую полемику политиков-мужчин. Она вела свою кампанию будучи на сносях, выиграла, и спустя шесть дней у нее случился выкидыш. На первую речь леди Синтии, посвященную поправкам к закону о пенсиях для вдов и сирот, в парламент валом валили газетчики из отделов светской хроники. Описания ее туалета и манеры держаться заняли в репортажах куда больше места, чем содержание речи.

В новом кабинете Макдональда Мосли занял пост канцлера герцогства Ланкастерского. (Согласно традиционной субординации, канцлер считается министром без портфеля. Наряду с герцогством Корнуольским герцогство Ланкастерское – частное владение короны. В обмен на доходы от него казначейство выплачивает монарху средства на содержание двора и членов королевской семьи.) Кроме того, ему был поручен важнейший участок – борьба с безработицей. Всем было ясно, что это восходящая звезда партии и наиболее вероятный преемник Макдональда, которому уже пошел седьмой десяток. В октябре 1929 года рухнула Нью-йоркская биржа, начался мировой экономический кризис. Число безработных в Англии быстро достигло 2 миллионов человек. Вместе с группой единомышленников Мосли представил на рассмотрение правительства программу действий, получившую название «меморандум Мосли». Она была основана на идеях его старшего друга, выдающегося экономиста Джона Мэйнарда Кейнса, которые впоследствии составили фундамент «нового курса» Франклина Рузвельта и помогли победить Великую Депрессию. Однако предложения кейнсианцев не встретили поддержки в руководстве правящей партии, и в 1931 году Мосли хлопнул дверью – он вышел в отставку и приступил к созданию своей собственной партии, которую не мудрствуя лукаво назвал Новой. Лейбористы сочли его действия ударом в спину в трудный для них момент и исключили Мосли из своих рядов.

Освальд Мосли встречался с Адольфом Гитлером лишь дважды
АР
Политическая конъюнктура как будто благоприятствовала успеху популистской партии. Дефицит бюджета достиг астрономической суммы. Мосли с его самомнением убедил себя в том, что лидеры либералов Ллойд-Джордж и Черчилль пригласят его составить коалицию. Но произошло нечто другое. В августе 1931 года король поручил Макдональду сформировать коалиционный кабинет – Национальное правительство. Большинство в нем составили консерваторы, немедленно приступившие к реализации кейнсианских мер оздоровления экономики и тем самым выбившие почву из-под ног Освальда Мосли.

Выборы, состоявшиеся в октябре того же года, Новая партия с треском проиграла, не получив ни одного места в парламенте. Но к этому времени в голове Мосли созрело главное решение его жизни. Он задумал объединить мелкие группки английских фашистов в единую партию под своим началом. Ему нравился Бенито Муссолини – создатель корпоративного государства, справившегося с социальными проблемами. В январе 1932 года Мосли отправился в Италию, где своими глазами увидел экономическое чудо. Его принял дуче. Собеседники легко нашли общий язык. Вернувшись в Англию, Мосли взялся за дело.

Занятия политикой и защита интересов трудового народа нисколько не мешали Мосли предаваться радостям жизни, в том числе и плотским утехам. Что касается Кимми, то она постепенно к политике охладела. Она страдала болезнью почек, ждала второго ребенка и теряла прежнее очарование. Том проводил целые дни вне дома, ища и находя на светских вечеринках новых пассий среди молодых замужних дам. Однажды один из приятелей, увидев Кимми в страшном огорчении, спросил Мосли, что случилось. Тот ответил, что просто рассказал жене обо всех своих любовницах. «Неужели обо всех?» – уточнил приятель. «Кроме, конечно же, ее сестры и мачехи», – был ответ. К тому времени он успел переспать лишь со старшей сестрой Кимми, незамужней Ирэн, но затем, уже став вдовцом, обольстил и младшую.

Зимний светский сезон 1931/32 года в Лондоне ознаменовался появлением в обществе молодой пары – супругов Гиннесс, Брайана и Дианы. Мосли тотчас положил глаз на красавицу.
Лолита

Диана родилась 17 июня 1910 года. Она была четвертым ребенком в семье Дэвида Митфорда, барона Ридсдейла. Это был дом строгих викторианских нравов. Когда Диане было 16 лет, родители вывезли дочерей в Париж. Там юная красавица впервые оценила власть своих чар и без памяти влюбилась в друга семьи, художника Поль-Сесара Элло, которому в ту пору было 57 лет. Вернувшись домой, она неосмотрительно оставила на видном месте свой дневник, в котором изливала чувства; узнав страшную тайну дочери, родители не позволили ей вернуться во Францию. Диана замкнулась в себе. Она стала не по годам серьезна и демонстративно блюла приличия, что, впрочем, не мешало ей флиртовать на свой манер. «Билл обедал у нас, а мне, конечно же, не позволили присутствовать, – рассказывала она в письме своему другу Джиму Ли-Милну, который тоже сох по ней. – Но после обеда, около 10, он по секрету пришел в мою спальню, и я выскочила прямо в пижаме и поцеловала его в губы. Вся история продолжалась секунд 30 – я тут же вытолкнула его и захлопнула дверь перед его носом».

Гораздо ближе была знакома с фюрером его вторая жена, Диана
Впоследствии Диана так и не смогла вспомнить, о каком Билле идет речь в письме. С кем она чувствовала себя в своей тарелке, так это с Уинстоном Черчиллем, который приходился ей двоюродным дядей (жена Уинстона, Клементина, была кузиной лорда Ридсдейла), и его детьми, Дианой и Рэндольфом. Черчилль, занимавший в то время пост канцлера казначейства, дал племяннице прозвище «динамит» (игра слов: Дина – одно из детских прозвищ Дианы). Она не раз гостила в имении Черчиллей, где познакомилась, в частности, с живописцем Уолтером Сиккертом, и оставалась на ночь в служебной квартире Черчилля на Даунинг-стрит, 11.

17-летней девушкой, мечтающей поскорее выбраться из отчего дома, Диана впервые вышла в свет весной 1928 года. От воздыхателей не было отбоя. Едва дождавшись, пока предмету его страсти исполнится 18 лет, ей сделал предложение 22-летний Брайан Гиннесс – старший сын и наследник пивного магната Уолтера Гиннесса, впоследствии барона Мойна. Это была блестящая партия. Той же осенью объявили о помолвке. Сохранилось несколько живописных портретов Дианы того времени, но, возможно, самый примечательный принадлежит русскому художнику Борису Анрепу. В мозаике, украшающей пол главного вестибюля здания Национальной галереи в Лондоне, Анреп изобразил своих современниц в образах античных муз: Вирджинию Вульф – в виде Клио, Грету Гарбо – в образе Мельпомены, русская балерина Лидия Лопокова (жена Мейнарда Кейнса) изображает Терпсихору, а Диана Гиннесс – Полигимнию.

Летом в парижском доме молодоженов друг семьи Ивлин Во закончил роман «Мерзкая плоть», в котором описал зимний светский сезон в Лондоне 1929 года, отличавшийся небывалым разгулом золотой молодежи. Роман посвящен Брайану и Диане, «без ободрения и гостеприимства которых эта книга не была бы завершена». В русском переводе посвящение отсутствует. Чувство Ивлина Во к Диане было безответным и тайным.

Родив двоих сыновей, Диана вернулась в лондонские салоны, все еще не достигнув расцвета. Стиль времени изменился: на смену чарльстону и шимми пришел джайв, эталоном женской красоты была уже не Пола Негри, а Марлен Дитрих. Диана Гиннесс и Том Мосли впервые встретились на званом обеде в феврале 1932 года. Они сидели рядом и весь вечер спорили о политике.

Именно в это время Мосли приступил к созданию Британского союза фашистов и был всецело поглощен своим замыслом.
«Кошерный фашист»

Диана и Освальд Мосли
Фашистские организации существовали на Британских островах и до Мосли. Уже в 1923 году появилась группа British Fascisti. В 1929 была создана Имперская фашистская лига, членами которой состояли некоторые родовитые аристократы. Перспектива новой европейской войны британцев не увлекала. Народ, измученный депрессией, с надеждой смотрел на Муссолини, у которого дела шли на лад и который, в отличие от большевиков, не упразднил монархию и не разорил церковь. Согласно опросу Гэллапа, 70 процентов британцев моложе 30 лет отдавали предпочтение фашизму перед большевизмом. В «партию мира» входили Ллойд-Джордж и Чемберлен. Страстным германофилом и решительным сторонником мира с Германией был новый король Эдуард VIII. Период увлечения Муссолини был и у Черчилля, посетившего дуче в 1927 году.

К моменту, когда объединением занялся Мосли, движение пошло на спад и постепенно приобрело антисемитский и пронацистский оттенок. Когда Мосли предложил предшественникам свой «зонтик», некоторые из них назвали его «кошерным фашистом», указывая на его «беспринципность» в еврейском вопросе.

На первом учредительном собрании Британского союза фашистов 1 октября 1932 года в бывшей штаб-квартире Новой партии присутствовали 32 человека. Спустя две недели фашисты вышли к народу: Мосли произнес пламенную речь с подножия колонны Нельсона на Трафальгарской площади. Погода была дождливая, и народу собралось немного. Внимание публики привлекали преторианцы вождя новоявленного Союза – восемь человек в черных рубашках и серых фланелевых брюках без пиджаков. Присутствовала и Кимми с двумя старшими сыновьями. Она возглавила женскую секцию БСФ, принимала участие в создании флага и, по некоторым свидетельствам, придумала фасон форменной фашистской рубашки.

Тайно от родителей в Союз фашистов вступила младшая сестра Дианы Гиннесс, 18-летняя Юнити, которую в семье звали Бобо. В детской гостиной на втором этаже семейного дома Митфордов Юнити увешала всю стену портретами Муссолини, свастиками и прочей фашистской символикой, собирала пластинки с записями нацистских песен и приветствовала гостей фашистским салютом. (Мало того, что дед, поклонник Вагнера, наградил ее вторым именем Валькирия, так она еще и была зачата в канадском городишке под названием Свастика.) Еще одна из сестер Митфорд, Джессика (Декка), напротив, увлекалась коммунизмом – она декорировала противоположную стену той же комнаты самодельным изображением серпа и молота и бюстом Ленина. Время от времени сестры строили баррикады из стульев и учиняли сражения, а иногда со всей серьезностью обсуждали вопрос: что делать, если одна из них получит приказ казнить другую? Ни та, ни другая впоследствии не изменили своим убеждениям: Юнити стала фанатичной нацисткой, Декка – не менее фанатичной коммунисткой.

В апреле 1933 года Кимми поехала вместе с мужем в Италию и вернулась энтузиасткой фашистского движения. Однако употребить этот энтузиазм ей не удалось. В мае ее госпитализировали с острым приступом аппендицита. Операция закончилась перитонитом, антибиотиков в то время еще не существовало, и спустя несколько дней Кимми скончалась. Смерть жены была огромной утратой для Мосли – несмотря на беспрерывные измены, он любил ее и к тому же испытывал угрызения совести за нанесенные ей обиды. В день смерти Кимми он позвонил Диане Гиннесс и сказал, что некоторое время они не смогут видеться.
Сестры-нацистки

Кимми, первая жена Освальда Мосли
Диана тем временем находилась в процессе развода. По принятому в то время обычаю муж-джентльмен должен был взять вину на себя – для этого существовали специальные дамы, специальные адвокаты и специальные свидетели, удостоверяющие факт супружеской неверности. Cо смертью Кимми она была вправе рассчитывать на брак с молодым вдовцом. Однако произошло нечто совершенно иное: Мосли немедленно сделал своей любовницей старшую сестру покойной, замужнюю Александру, и на лето укатил с ней в Европу.

Диана оказалась в ложном положении: наполовину разведена, полуотвергнута светом; дети остались с мужем, можно ли рассчитывать на брак с Мосли – неизвестно. В этот момент душевного смятения в доме дальней родственницы мужа ее познакомили с немцем по имени Путци (Эрнст) Ханфштангль. Молодой буржуа, выпускник Гарварда, наполовину американец, Ханфштангль увлекся Гитлером как своим «проектом», стал его «политтехнологом» и не заметил, как гибельный вирус попал ему в кровь и душу. В то время Ханфштангль занимал должность пресс-секретаря Гитлера по международным вопросам. Это был первый нацист, которого встретила в своей жизни Диана. В застольной беседе немецкий гость пригласил всех присутствующих посетить Германию, дабы своими глазами убедиться в злонамеренной лжи британской прессы. На вопрос о евреях Путци ответил: евреи составляют один процент населения страны, а Гитлер строит светлое будущее для остальных 99 процентов – неужели это большинство не заслуживает как минимум такого же, как и меньшинство, внимания западных журналистов? Диане он пообещал, если она вдруг надумает приехать, познакомить ее с фюрером. Правда, ни адреса ни телефона не оставил.

Диана рассказала о своем новом знакомом Юнити, и сестры отправились в Мюнхен. Там в Коричневом Доме (штаб-квартире нацистской партии) они разыскали Ханфштангля, который пригласил их на нацистский съезд в Нюрнберге, снабдив всем необходимым – билетами, номером в гостинице и приглашениями на мероприятия. Это был первый опыт массового нацистского действа, которое год спустя Лени Рифеншталь запечатлела в своем «Триумфе воли». На Юнити увиденное в Нюрнберге произвело неотразимое впечатление. В начале 1934 года она переселилась в Германию, бывая дома лишь наездами. Ее увлечение фюрером превратилось в манию. Она страстно желала познакомиться с ним, однако Ханфштангль, то ли охладевший к ней, то ли не видевший смысла в таком знакомстве, отказался свести ее с Гитлером. Ханфштангль заявил, что фюрер будет раздражен ее косметикой. Впоследствии в книге «Потерянные годы» он писал о сестрах Митфорд: «Они были очень привлекательны, но употребляли макияж, что полностью противоречило новопровозглашенному нацистскому идеалу немецкой женственности. Геринг и Геббельс выразили комический ужас по поводу моей идеи попытаться представить Гитлеру этих размалеванных девиц».

Фюрер действительно терпеть не мог косметику, особенно губную помаду. Это было одной из его многочисленных фобий, так же как отвращение к мясу, табаку, алкоголю, кофе и чаю, – однако Еве Браун, как и другим дамам, вращающимся в высшем нацистском кругу, макияж дозволялся. Тогда Юнити стала искать встречи с фюрером сама. Благодаря двум бойфрендам-эсэсовцам она заблаговременно узнавала о предстоящих визитах Гитлера в Мюнхен, следовала за ним по пятам, а главное – часами просиживала в ресторане Osteria Bavaria, где часто бывал Гитлер, в надежде, что он обратит внимание на пожирающую его глазами юную красавицу.

Что касается Дианы, то она после поездки в Нюрнберг пришла к более серьезным выводам. Проявив недюжинное политическое чутье, она поняла, что британским фашистам следует связать свое будущее не с Италией, а с Германией. Она решила, что должна в совершенстве овладеть немецким языком и постараться попасть в круг нацистской элиты. Мосли одобрил план. В середине 1934 года Диана отправилась в Мюнхен, сняла квартиру и записалась на курсы немецкого для иностранцев.

сестры Дианы – Юнити и Декка Митфорд
9 февраля 1935 года мечта Юнити стала явью. Фюрер обратил внимание на голубоглазую блондинку за соседним столом и через метрдотеля пригласил ее присоединиться к своей компании. Восторженная Юнити немедленно известила об этом сестру. 11 марта все в том же Osteria Bavaria она представила фюреру Диану. Сестры были очень похожи, на некоторых фотографиях они почти неотличимы друг от друга, но Юнити была все-таки бледной копией Дианы. Гитлер, любивший окружать себя красивыми женщинами и, как всякий парвеню, тешивший свое самолюбие знакомством с аристократами, увидел в статных, рослых, голубоглазых сестрах-блондинках яркую иллюстрацию своей расовой теории. Первая беседа продолжалась около полутора часов. Впечатления Дианы в корне противоречат другим описаниям. Она пишет, что Гитлер отличался чрезвычайной учтивостью, целовал руку дамам (обычай, не принятый в Англии). Умел быть веселым и остроумным, обнаружил талант пародиста, изображая Муссолини и себя самого в отрочестве; внимательно, не перебивая, слушал собеседника; был исключительно опрятен, а его руки были умело обработаны маникюршей. По ее словам, она никогда не видела Гитлера с косой челкой на лбу. И впрямь: на фотографии вместе с ней волосы Гитлера зачесаны набок, открывая лоб.

Юнити была без ума от Гитлера и не скрывала своей влюбленности. В своем дневнике эта английская Валькирия записывала каждую свою встречу с фюрером красными чернилами. Сестры были вхожи в мюнхенскую квартиру Гитлера на Принцрегентенплац, составляли его эскорт при посещении ресторанов, по его личному приглашению ездили на партийные съезды и вагнеровский музыкальный фестиваль в Байройте. Он часто брал Юнити в свой специальный поезд и приглашал к столу в Берхтесгаден, в свое «Орлиное гнездо» близ Оберзальцберга в баварских Альпах, однако она никогда не оставалась там на ночь.

Диане была несвойственна экзальтация вообще и в отношении Гитлера в частности. Она импонировала ему другим: своим острым умом, осведомленностью в политике, трезвыми суждениями. В отличие от Юнити, Диана не афишировала свои связи с нацистами и потому сохранила свое положение в лондонском обществе, что было для Гитлера очень важно: он верил, что английские аристократы-германофилы не допустят войны между Англией и Германией. Диана, возможно, была единственным на свете человеком, одинаково близко знавшим и Гитлера и Черчилля. Она часто проводила наедине с фюрером долгие вечера в его квартире в здании Имперской канцелярии – после напряженного дня он не мог уснуть и вел с ней долгие беседы у камина об Англии и Черчилле. В свою очередь, Черчилль интересовался ее мнением о Гитлере, но когда она предложила устроить им встречу, отказался.
Очарованный фюрером

Освальд Мосли встречался с фюрером лишь дважды. Первая встреча, 25 апреля 1935 года, произошла в отсутствие Дианы. Это был частный обед в мюнхенском доме Гитлера. Беседа за аперитивом продолжалась около часа через переводчика – Мосли в то время еще не говорил по-немецки. Судя по мемуарам Мосли, Гитлер выглядел усталым, нисколько не рисовался и оживился, когда гость сказал, что война Англии и Германии была бы катастрофой. Он сравнил такую войну с поединком двух прекрасных юношей, которые падают наземь в изнеможении, истекая кровью и превращаясь в добычу шакалов. «Фюрер намерен работать с ним, – записал в дневнике о Мосли свидетель встречи Геббельс. – Имеет ли он шанс прийти к власти?»

Если у фюрера и было такое намерение, оно не получило развития. Как раз в 1935 году фашистское движение в Англии пошло на убыль, а Гитлеру нужны были союзники в правящих кругах Лондона. Гораздо важнее для Гитлера был визит в 1936 году Ллойд-Джорджа. Предполагал ли Гитлер сделать из Мосли марионеточного правителя, английского Квислинга, в случае вторжения на Британские острова? Для этой версии нет никаких документальных оснований. Просил ли Мосли Гитлера о финансовой поддержке? Вопрос открытый. Мосли вложил в свой фашистский союз значительные личные средства, хватало и других спонсоров, однако радикализация движения отпугнула многих из них, заметно похудел и кошелек самого английского фюрера. Вплоть до своей смерти он отрицал, что получал финансирование из-за границы. Это неправда. Муссолини действительно подкармливал Мосли. Иное дело нацисты. Диана признавала, что просила главарей рейха о помощи, но всякий раз получала отказ. Берлин не видел особого смысла в поддержке Мосли и к тому же испытывал трудности с валютой. В дневнике Геббельса имеется несколько упоминаний о таких просьбах и о том, что он их отклонял по указанию фюрера. В одном случае, впрочем, по словам Геббельса, деньги были выделены – 10 тысяч фунтов. Но некоторые детали дневниковой записи позволяют усомниться в ее достоверности. Министр пропаганды ревновал Диану к фюреру и о своих отказах писал с нескрываемым злорадством.

Юнити и Диана среди эсэсовцев
Как бы то ни было, по возвращении из Германии лидер британских фашистов изменился. Он произнес откровенно антисемитскую речь, а затем переименовал свою организацию в Британский союз фашистов и национал-социалистов. Диана подолгу жила в Германии. В Берлине она останавливалась в отеле Kaiserhof через дорогу от Имперской канцелярии и приходила к Гитлеру по первому зову. В 1936 году Диана и Том решили наконец пожениться. По многим причинам они хотели сохранить свой брак в тайне. Сделать это было возможно лишь в Германии.

Пока Диана в Берлине устраивала свадьбу, Мосли в Лондоне решил провести марш своего воинства. Согласно его плану, колонна чернорубашечников должна была пройти по улицам Ист-Энда – бедной части Лондона, населенной в значительной степени евреями. Демонстрация была назначена на воскресенье 4 октября. На нее прибыли три тысячи фашистов и шесть тысяч полицейских, в том числе конных, которым предстояло охранять манифестантов и препятствовать уличным беспорядкам. Мера более чем уместная: антифашисты и коммунисты были преисполнены решимости не допустить шествия чернорубашечников и соорудили несколько баррикад по маршруту следования колонны. Мосли приехал на место действия в своем открытом «бентли». Стоя в автомобиле, он приветствовал сторонников нацистским салютом; затем вышел из машины и обошел строй, «принимая парад». Однако марш начаться не мог: шеф лондонской полиции сэр Филип Гейм попросил подождать, пока его подчиненные расчистят путь. Полицейские двинулись на разборку баррикад. В них полетели кирпичи и бутылки. Начались аресты. Протестанты отступали, но при этом вместо разобранных баррикад сооружали новые. На протяжении схватки фашисты не трогались с места, ожидая наведения порядка. После двух часов битвы, в ходе которой ранения получили более ста человек, Филип Гейм доложил о происходящем министру внутренних дел сэру Джону Саймону, и тот своей властью отменил марш. Получив распоряжение властей, Мосли, не вступая в спор, развернул колонну. Коммунисты объявили о своей победе. Событие вошло в историю под названием «битва на Кейбл-стрит» – по названию одной из улиц, по которой должны были маршировать чернорубашечники Мосли. Наутро он вылетел в Берлин, где его ждала невеста.

Регистрация брака состоялась в доме Йозефа Геббельса. Церемонию почтил своим присутствием фюрер, подаривший новобрачным свой фотографический портрет в серебряной раме с нацистским орлом. Гитлер и Геббельс были единственными гостями на свадьбе. Это была вторая и последняя встреча Освальда Мосли с Гитлером.

Битва на Кейбл-стрит имела серьезные последствия для британских фашистов. Она побудила британские власти к принятию мер по пресечению уличных столкновений. В декабре 1936 года парламент одобрил Закон об общественном порядке, возбранявший ношение фашистской униформы и знаков отличия. Радикальные организации обязаны были предоставить информацию о своих источниках финансирования. Местные полицейские начальники получили право запрещать фашистские шествия в случае угрозы общественному порядку. Освальд Мосли лишился своего главного оружия. Финансовая поддержка Муссолини к тому времени полностью иссякла. Итальянский посол в Лондоне граф Дино Гранди писал дуче: «С десятой частью того, что Вы даете Мосли, я достигну вдесятеро лучших результатов». Спасти положение мог только успешный предпринимательский проект. Таким проектом стала идея создания радиостанции, вещающей на Британские острова из Германии. В то время монопольным вещателем в стране была Британская вещательная корпорация, BBC, однако она в соответствии со своим уставом не публиковала рекламные сообщения. Между тем британский рекламный рынок пребывал в состоянии бурного роста. Диана неустанно работала над проектом во время своих продолжительных визитов в Германию, однако идея столкнулась с сильнейшим противодействием Геббельса. Министр пропаганды не желал допустить существования на немецкой территории неподконтрольной ему радиостанции. В конце концов Диана попросила Гитлера о помощи. В октябре 1937 года личный адъютант Гитлера Фриц Видеманн направил ей из Оберзальцберга письмо, в котором сообщал, что «фюрер сожалеет, но при данных условиях он не в состоянии согласиться с вашим предложением». Однако Диана, которую судьба наградила стальными нервами и неколебимой волей, не прекратила попыток и в конце концов добилась своего. В июле 1938 года был подписан контракт о создании совместного предприятия, в котором немецкому министерству почт принадлежало 55 процентов, а 45 – английской частной компании Air Time Ltd. На северо-западе Германии началось сооружение радиостанции. Завершить строительство планировалось к сентябрю следующего года. Но в сентябре следующего, 1939 года началась война.
Сумерки небожителей

29 сентября 1938 года Невилл Чемберлен и Эдуард Даладье подписали в Мюнхене соглашение с Гитлером и Муссолини, ставшее смертным приговором независимой и демократической Чехословакии. Наутро британский премьер отправился к Гитлеру домой и после длинного и путаного предисловия достал из кармана проект заявления, в котором говорилось о желании двух народов никогда больше не воевать друг с другом. Гитлер подписал бумагу не раздумывая. Чемберлен вернулся в Лондон триумфатором. Обращаясь к ликующей толпе из окна своего дома на Даунинг-стрит, премьер, показывая грамоту о вечном мире между Германией и Англией, возвестил: «Друзья мои! Во второй раз в нашей истории сюда, на Даунинг-стрит, прибывает почетный мир. Я верю, что мы будем жить в мире». (Под первым разом Чемберлен имел в виду возвращение Дизраэли с Берлинского конгресса в 1878 году.) Толпа ответила восторженным ревом. В Палате общин нашелся единственный человек, сказавший по поводу мюнхенского сговора: «Мы потерпели полное и сокрушительное поражение». Человеком этим был Уинстон Черчилль. После этих слов ему пришлось сделать паузу, потому что в палате поднялась буря негодования.

После неудавшейся попытки самоубийства Юнити эвакуировали из Германии в Великобританию
Освальд Мосли назвал мюнхенское соглашение «актом мужества и здравого смысла». Он неустанно агитировал за мир с Германией, доказывая, что Лондону и Берлину нечего делить, а война неизбежно закончится крушением Британской империи. У страны, внушал он, хватает других проблем. «Дайте нам шанс, и мы объявим войну – войну бедности и лишениям!» – возвещал он на митингах. При этом он не забывал о евреях, которых часто называл эвфемизмом aliens – «чужаки, инородцы». «Сломайте систему, сокрушите тиранию денег!» – призывал он своих адептов. Его не вразумила даже Хрустальная ночь 9 ноября 1938 года – волна еврейских погромов, организованных нацистами в ответ на убийство в Париже 17-летним еврейским беженцем Гершелем Гриншпаном секретаря немецкого посольства Эрнста фон Рата. «Сколько раз права меньшинств нарушались в разных странах без малейшего протеста прессы и политиков? – риторически вопрошал он. – Почему только притеснения евреев волнуют нас настолько, что мы готовы объявить из-за них войну? Ответ один – потому что еврейский капитал контролирует прессу и политическую систему Британии. Если ты критикуешь евреев в своей стране, тебе угрожает тюрьма. Если евреев обижают за границей – мы угрожаем войной».

Летом 1939 года Диана и Юнити поехали на очередной фестиваль в Байройте. 2 августа сестры обедали с Гитлером, который сказал им, что война неизбежна. В тот вечер давали «Сумерки богов». «Никогда еще эта прекрасная музыка не звучала таким предвестием рока, – писала Диана впоследствии. – У меня было предчувствие, что я больше никогда не увижу Гитлера, что весь мир превращается в месиво, что в будущем грядут лишь трагедии и войны».

Эта встреча с Гитлером и впрямь оказалась последней. Но и свою сестру Диана увидела снова только тогда, когда ее жизнь оказалась непоправимо погублена.

Юнити Митфорд не вняла призывам британского консульства ко всем подданным Его Величества и не уехала из Германии. К концу августа там почти не осталось иностранцев. Затем закрылись границы, прекратилась телефонная связь с Англией. 3 сентября ей позвонили из консульства и сообщили, что на ее имя получена телеграмма. Приехав в консульство, она узнала об объявлении войны. Юнити упросила консула взять с собой и отправить по назначению письмо, в котором она прощалась с родителями. Особенно нежный привет она передавала Декке – любимой сестре-коммунистке. В тот же день Юнити отправилась к гауляйтеру Мюнхена Адольфу Вагнеру и спросила его, подлежит ли она интернированию как подданная враждебного государства. Вагнер, знавший о ее отношениях с Гитлером, заверил, что она в полной безопасности. Тогда Юнити вышла из кабинета и спустя некоторое время вернулась и протянула гауляйтеру пакет, в котором лежали ее золотой партийный значок, фотография фюрера с его автографом, запечатанное письмо Гитлеру и предсмертная записка. Она просила, если с ней что-нибудь случится, положить в гроб значок и фотографию.

Из резиденции гауляйтера Юнити Митфорд направилась в парк под названием Englische Garten (Английский Сад), села на скамейку, вынула из сумочки маленький пистолет с перламутровой рукояткой и выстрелила себе в висок. В больнице ее несколько раз, несмотря на чрезвычайную занятость, навещал Гитлер. Когда спустя шесть недель к ней частично вернулась речь, он спросил ее, желает ли она остаться в Германии или вернуться домой. Юнити решила вернуться и была эвакуирована через Швейцарию. Она осталась в живых и после полутора лет упорного лечения поправилась, но до конца жизни страдала легким умопомешательством и мучилась головными болями. Юнити Митфорд умерла 27 апреля 1948 года от инфекционного менингита.

Нынешний президент Международной автомобильной федерации Макс Мосли – младший сын Дианы и Освальда
АP
23 мая 1940 года 740 членов Британского союза фашистов во главе с Мосли заключили под стражу как «пятую колонну». Никаких обвинений не предъявлялось: аресты были проведены на основании Закона о чрезвычайных полномочиях, принятого сразу после начала войны и дающего министру внутренних дел право заключать под стражу любое лицо, оказывающее поддержку враждебному государству.

Спустя месяц арестовали и Диану – контрразведка доложила, что она гораздо более опасна, чем ее муж. Поскольку она всего 11 недель как разрешилась от бремени и еще кормила грудью новорожденного сына, ей предоставили выбор: оставить младенца на воле с родственниками или взять с собой в тюрьму. Она предпочла первый вариант. Ее первому сыну от брака с Мосли было в это время два года. Спустя 18 месяцев благодаря хлопотам Черчилля им позволили отбывать заключение вместе. В ноябре 1943 в связи с ухудшившимся состоянием здоровья Мосли кабинет министров принял решение об их освобождении под домашний арест. Сообщение о том, что супруги Мосли вышли из тюрьмы, стало первополосной новостью английских газет. В Лондоне прошли демонстрации протеста, на одну из которых со всех городов и весей съехались 20 тысяч человек. В Палате общин члены парламента от оппозиции вопрошали министра внутренних дел: коль скоро болен Мосли, то почему из-под стражи освободили его жену, ведь она-то здорова?
В ожидании встречи с Гитлером

После войны Мосли вели уединенный образ жизни вдали от Лондона. Их сельский дом посещали лишь самые близкие друзья и дети от первых браков обоих. Освальд написал две книги, для публикации которых ему пришлось основать собственное издательство, потому что все издатели шарахались от него, как от прокаженного. Диана занималась воспитанием детей, а потом основала собственный интеллектуальный журнал под названием «Европеец», где в полной мере проявила свое литературное дарование и сумела привлечь к сотрудничеству многих респектабельных авторов. В 1959 году Мосли избирался в парламент как кандидат от организованной им партии «Союз» под лозунгами единой Европы и ограничения «цветной» иммиграции и набрал около 10 процентов голосов. Наконец он подвел черту под своей политической карьерой, и Мосли переехали во Францию. Там они сблизились с герцогом и герцогиней Виндзорскими – бывшим королем Эдуардом VIII и его женой Уоллис Симпсон.

Освальд Мосли