Реальность воображаема, а воображаемое - реально!
Вновь передо мной это великое место. Среди нашей трудной жизни и житейской суеты взор невольно обращается к величественной громаде Мангупа. Созданный гением, служит нам вечным утешением и надеждой, и когда смотришь на совершенное место, где расположился город, понимаешь, почему люди приписывали его построение ангелам. И вот я снова ступил на тропу, поднимающуюся вверх. Прежде всего спрашиваю разрешение у горы, могу ли я ступить на неё, пустит ли она меня и замираю в ожидании ответа. И вдруг, совсем рядом две белки, прыгая с ветки на ветку, помчались на верх, как бы маня за собой. У меня сразу же возникло ощущение, будто бы моё сознание мгновенно оказалось наверху, а моё тело начало подъём и пути назад нет. Ноги лезли сами по себе! Постоянно билась в голове мысль, что надо наверх, надо наверх, надо наверх... Просто невозможно было остановиться! Как только я вспоминаю это ощущение, сразу же мороз по коже пробегает от тех мыслей и чувств... На середине подъёма натыкаюсь на разрушенную оборонительную стену. Да конечно же, вот она. За ней остатки древнего кладбища - куча надгробий, съехавших на тропинку со склонов горы. Эти самые надгробия, будто маленькие замки с башенками на концах и высеченными иероглифами очень похожими на иврит. При чём проходя по "кладбищу", чувствую весьма странный запах, такое душно - терпко - сладко - приторное благовоние, что просто закружилась голова. Стою. Такого здесь раньше никогда не было. Воздух остановился, он медленно обволакивает меня, словно парализуя. Кажется, что тебя проверяют, кто ты, зачем ты здесь, с какими намерениями ты пришел? Какая то великая сила движется вокруг тебя. Хочется спросить. Но от этого запаха язык превратился в деревянную колоду. Едва успокоив дыхание, формулирую вопрос, сказать не могу, но в мыслях сразу же получаю ответ. Спрашиваю снова, и снова ответ, пытаюсь сосредоточить все мысли на вопросе "С кем я говорю?" Но понимаю, что это я отвечаю на вопросы, а не задаю их. Вдруг все тело обдувает прохладный и чистый поток воздуха. Оглядываюсь, я один. Громко кричу, и только эхо отвечает мне. А в мыслях понимаю, что меня впустили в этот древний город не только физически, но и душа вошла во что то неизведанное. Теперь я знаю как должен "выглядеть" запах для кладбища. Это были то ли какие-то растения, то ли испарения... то ли что то живущее здесь. Потом узнаю, что плющ цветет, и весь этот запах стекается к кладбищу. Но больше верю тому, что все же кто-то здесь есть. Поднимаюсь на вершину - очень красиво и интересно, когда ты один всё выглядит по-другому, приобретает оттенки романтики, старая крепость, попадающиеся под ногами обломки старинной глиняной посуды, даже высохший куст, а далёкие горы и призрачные долины вообще заставляют забыть обо всём и выжимать из медленно тянущихся секунд максимум удовольствия. Прохожу вдоль всей крепостной стены, вслушиваясь во время, ощущаю последние секунды перед боем. Воздух натянут, будто тетива у лука. Вокруг раздаются крики, команды, голоса разные, на стенах плечом к плечу стоят сильные воины, юноши и старики -бесстрашные феодориты. По склонам, словно миллионы кровожадных жуков - скарабеев, одержимых желанием просочиться под могучие крепостные стены, взбираются турецкие янычары. Вскричала тетива и стало темно. Стрелы, камни, копья и горячая смола обрушились на головы турок. Натыкаюсь на археологические раскопки, да вот и кости извлеченные из ямы. Скелет не полный, но череп пробит стрелой. Оборачиваюсь. Уже вижу другой город. Дома богатых людей. Они прячут свою хозяйственную жизнь во внутренних дворах, выставляя на улицы только глухие каменные стены или скудные окошки, из которых безопасно обозревать народные волнения. Форумы, арки, базилики, термы, увенчанные ангелами колонны, библиотеки, статуи - все сокровища древнего мира, собранные за прочной оградой крепостных стен. Перед глазами стоит древний разрушенный город. Закрываю глаза и умозрительно представляю себе этот мир: солнце и луну, материки и моря, блистающие по ночам звезды над ними, соловьиные рощи и усыпанные цветами лужайки - и в тоже время все несовершенство его: погибающие в пучинах корабли, сожженные варварами христианские города, морских рыб, пожирающих маленьких рыбешек, и наши грехи, корыстолюбие и алчность людей. Тот мир казался мне черным как ночь, но в тоже время светлым как день. Ветер чуть шевелит кронами деревьев, как старинными стягами и штандартами. Дым столетий буйствует над горами давно канувшего в Лету времени. И будто его легкое дыхание коснулось тихо меня. Щемящая боль, как прошумевший пожар, обожгла мое сердце. И стали мне дороги эти черепки керамики, обработанные ядра и камни, будто золотые осколки средневекового рая, сейчас покрытые кустами кровавых плодов дикого шиповника. Но я пришел на славный Мангуп в другом столетии, и пустые пещеры смотрят мертвыми каменными глазами. — Что тебе нужно, странник? Зачем ты стучишь ногами по каменным ступеням моих лестниц? Зачем ты бередишь наши раны, зачем ты пугаешь тени усопших? — шептали могилы и пещеры Мангупа. — Мир царит над землею, Мангуп, и я зажигаю свечу в твоей восьмигранной церкви с алтарем в память о твоих воинах и жителях княжества Феодоро. — Спасибо, странник, что твоя рука не поднялась разрушать мои пещеры и каменные стены, обагренные кровью далеких христианских прапредков. А свеча, как судьба, истончалась, оплавлялась и плакала горячими слезами. Солнце опустилось на землю огненно красным шаром. Я не заметил как наступил вечер. Сумерки укрывали от глаз город, но я видел его закрывая глаза. Странная невесомость овладела мной, через мгновение я очутился на небольшом парапете, и какая-то сила (то ли просто слишком больное любопытство) подвела меня к краю - носки висят в воздухе, я стою только на пятках и чувствовую такое спокойствие... Я был уверен, что если захочу прыгнуть, то во мне ничего не дрогнет, страх исчез полностью, вместо него появилось ощущение, что меня именно подвели к пропасти, чтобы показать свою силу, чтобы показать, что я ничего не должен бояться на вершине, что меня здесь ждали и ничего не случиться. В этом-то и весь интерес - как я ни старался, но страшного настроения не получалось, наоборот, меня всё больше и больше обволакивало ощущение свободы, расслабленности, уюта и тепла - такого со мной никогда не было, ни разу в жизни я не находил места, где я бы чувствовал себя настолько дома, настолько "в своей тарелке", как на этой горе! Сюда очень часто приходят жить люди именно из-за той энергетики, которую я почувствовал на этой горе - что она либо затягивает людей, даря им потрясающие ощущения, либо наоборот психически давит, опустошая настроение и отталкивая. Передо мной стены пещерного храма. Вот место иконы. С лева крещальня. Почувствовал музыку. Она лилась нежно и плавно, сливаясь с солнечным закатом и полётом ястреба над лесом, звучала в унисон со стуком моего сердца. Время растворилось и затихло. Уже не было слышно флейты, и только стук сердца звучал всё сильней и настойчивей. Через какое то время я понял, что это барабан постукивает всё громче. И вот уже совсем закружил и захватил меня этот ритм. Стены пещеры расширились и исчезли, пламя костра охватило голову и сознание. Тело само качалось в ритме барабана, но видел я себя уже со стороны, даже сверху, взлетев над этим костром и Мангупом. Пробовал управлять полётом - и всё получалось! Летел как ястреб, раскинув крылья. Парил и кувыркался в небе, даже не в небе, а в свете, потоке света. И видел речку огромную, остров, людей и лодки, лес и горы. Бушующую метель, а над нее голубое небо и солнце. Потом затихло. Я сидел на краю, и не было абсолютно никакого страха упасть, воздух казался тёмным и густым, обволакивающим не только физически, но и сжимающим мысли, которые принимали только один ход - "как мне здесь хорошо... как уютно и тепло... как не хочется уходить... как хорошо, что я сюда пришёл..." Остановился. Теперь проникаюсь престраннейшим настроением песчинки, которую покорили и подчинили своей воле, что уже не пытался что-то изменить, а просто слушал себя, слушал те мысли, которые рождались, казалось, не в моей голове, смотрел на горы, на луну, на звёзды, слушал курлыканье журавлей улетавших на юг. Обнимая близкого человека гора хотела меня видеть? Зачем? Это теперь я понимаю, что будет очень трудно пережить то время, когда я опять смогу оказаться там... Это уже не оставляет сомнений, потому что эта вершина навсегда поселилась во мне - достаточно представить её, вспомнить ту ночь и у меня появляется настроение, появляются силы и очень хочется сделать всё, лишь бы попасть туда ещё раз... Одновременно это и немного жуткое место, благодаря этому воздействию, но вместе с тем настолько впечатляющее, настолько восхищающее, настолько поглощающее тебя, что ты понимаешь - эти чувства переборют любые другие, рождающиеся в твоей душе под действием врождённого страха всего непонятного и необъяснимого - а это именно такое... Непонятное и необъяснимое... Теперь засыпаю. Кажется засыпаю. Тепло и уютно. По началу камни подо мною были твердыми. Потом словно растворилась моя постель, переворачиваюсь будто под водой, но у меня нет инерции. Могу остановиться в любой точке. Перед глазами проплывает селенье, свадьба. Он был ревнивым на этой свадьбе. Ушла невеста. Ушла от него, от лучшего бойца, и с кем... с этим мерзким греком.
Греки толком ничего делать не могут. За что ни возьмутся - всё у них не так. От того они и живут особняком. От нас, работных. Ходят пыхатые, раздувшись важно. На нас, работных даже не глянут.
Вернее глянут, когда им нужно. Казну собрали, налог с работы и подать с дома. Пахать и сеять зазорно греку. Жили в хоромах, казной построенных. Поют там песни под топот. Шагать им сладко с мечем и луком, и песни петь наверно сладко. Жара и холод.
Дожди и ветер, а греки скачут навстречу горю. На конях скачут. Дерутся даже. На что такое. Другое дело работным людям. У нас, работных, все споро, ладно. С утра встаешь и солнце молишь. Потом скотину в загон. Попоишь. Вином попоишь Бычка присмотришь себе получше. И пику ему под сердце всадишь. Завоет скот в предсмертном крике. А ты ему дубьем, по шее, копьём под рёбра - чтоб побольнее. Пусть воет тварь и стонет даже. Блаженство слышать стенанья утром. А к ночи - хуже, воняет сильно в постели кровью. Дерьмом и кровью. От рук воняет и ног, конечно. Потом ведь нужно с бычка всю шкуру содрать и в бочку сбросить. Всё дело в туше - она воняет. Дерьма там много и много крови. Помыться можно, но долго очень. Что мыться часто, ведь завтра тоже. Всё тоже. БОЙНЯ. И я боец на бойне лучший. А эта девка. За грека вышла. Ведь я её давно приметил, ещё на поле - овёс сажала, Как бы можно к котлу приставить пусть мыло варит и деток кормит, пока я утром бычка свежую. А грек пыхатый ей носит бусы и руки гладит (я видел сверху). Целует даже (привычка греков). А мы не гладим и не целуем — работать надо, тогда всё ладно. Ведь целоваться всегда противно - во рту воняет опять же кровью (бойцы и дети её съедают в обед и в ужин, большим куском с травой, без соли, а жёнам печень).
Она меня совсем не знала. Один раз вышел из бойни с пикой. Так девки в крик и врассыпную. Ха – дуры, боятся, видно. А что бояться, я смирный, добрый, коль не заденешь. А вот же надо. Задели греки. Своею свадьбой меня задели. Ревнивый, страшный пришёл на свадьбу, с дубьем и никой явился вдруг я. Как было сладко всадить им пикой, как хрустнул череп соседа справа. А кипятком меня ошпарил их брат - из бочки плюхнул. В лицо мне жиром (мерзавец подлый), но я вслепую ещё угробил пять душ (а может больше) - бичём с плетёнкой подряд всех рубишь.
Теперь я мёртвый лежал под склоном, лицом к поляне, овсом взошедшей. А чёрный ворон мозги мне клювом долбал и каркал, сзывая стаю.
Вот место иконы. Слева крещальня. Не могу уже разобраться где реальность, а где сон. Забрезжил рассвет. Вздыхаю с облегчением. Всего лишь сон. Потом иду встречать восходящее солнце - это было одновременно и захватывающее и разочаровывающее зрелище, потому что вместе с солнечным светом прошло очарование ночи, загадочность и таинственность происходящего - я опять превратился в обычного человека, с обычной внешностью... Ведь ночью ты практически не видишь настоящих цветов, настоящего человека, а пламя костра оживляет всё по своим правилам... Ты общаешься, не обращая внимания на внешность, на взгляды, на мимику, на поведение - ты просто не видишь этого... А утром всё по-другому... Красивый вид - именно то, чего нет в городе, чего не встретишь в повседневной жижи! И такое ощущение, что уже ничего не нужно, всё прекрасно. Именно в такие моменты хочется остановить время и превратить секунды в тысячелетия... И тут сзади такой голос "о, бля, смотри, мы туг не одни! Чувак, сфоткай нас!" какой-то мужик со своей девицей, подошли сзади. Если бы у меня было ружье, я бы их пристрелил. После того как ты побыл на этом месте, после того, как понял, почувствовал это место, пропитался его настроением и энергией, после того как оно подарило тебе впечатления, которых хватит не на одну жизнь, после того какие-то обычные туристы, которых привезли на автобусе и загнали на вершину горы любоваться рассветом, отбирают у тебя это самое настроение, этот самый рассвет, эту самую энергию и ведь хотя бы оно для них что-то значило!!!! Так нет, они кричат, лазают по пещерам, матерятся и ржут, как будто попали на какой-то аттракцион - они ничего не понимают, для них это один большой прикол - они встречали рассвет в древнем пещерном городе! Что у них останется? Фотография и надпись на камнях "здесь был Вася"?! Зачем они делают это?... Не приложив каких-то усилий, не попытавшись ничего почувствовать. Вначале я смотрел на них с яростью, а потом было такое самодовольное торжество - мол, у меня ведь есть то, чего никто из них не получит ни за какие деньги, что не заменят никакие фотографии! Было как-то неловко перед Солнцем, перед горой, что они дарят нам такие ощущения, а мы, Люди, не ценим это. Потом опять прохожу вдоль пещер, причем днём они выглядели как обычные. Обычные пещера никакой романтики, никакого экстрима, никаких ощущения... Ничего. Сейчас я задаю себе вопрос - что это было? Что это за излучения, или атмосфера на вершине горы, которая действует подобным образом на психику человека? Не зря Мангуп считают загадочным, наукой доказано, что как раз здесь пролегает так называемый пространственно-временной крест. Средоточие какой-то неземной энергии концентрируется на плато, время будто замедляет ход. Сами камни словно считывают с себя информацию, пополняя знания предков. Но взамен обязательно отдают свою. Ухожу вниз. Настала пора прощаться. Но вряд ли кто-то знает, как нужно прощаться с Мангупом. Просто этого еще никто не делал. Никогда не уходил отсюда навсегда. Вот и я не буду. И не только потому, что не хочу. У детства нет возраста, а у фантазии - предела. И, наверное, хорошо, что всегда остается выбор. Если тебе привычней жить в реальном мире - тогда живи в нем, хочешь попасть в сказку - просто сделай шаг.