История эта началась осенью 1957 г., когда на третьем курсе дневного отделения исторического факультета МГУ потихоньку сложилась небольшая студенческая группа. Ее лидером безусловно являлся Анатолий Михайлович Иванов (1935 г.р.) - ироничный сын московских учителей, выделявшийся на факультете своими лингвистическими способностями (на студенческих вечеринках он обычно пел на французском языке, что-нибудь из репертуара Ива Монтана) и тем, что он не был членом ВЛКСМ.

Двое других членов группы - Владислав Краснов и Владимир Николаевич Осипов (1938 г.р.) тоже были люди известные: первый - бывший комсомольский секретарь курса (Иванов называл его «сатаной спустившимся с божественной горы»), второй - активный участник поездок «на целину», имевший кучу приятелей.

Близки к кружку были еще двое студентов Станислав Сорокин и Юрий Зубков.

Разные люди учились на курсе, разные группки они создавали - были объединения отслуживших в армии, иностранцев, детей московской научной интеллигенции. Но группа Иванова отличалась от них всех. В первую очередь зарядом своей энергии - ребята не просто дружили, а старались выполнять миссию - нести свет в массы - пропагандировать.

Еще в конце 1956 г. Осипов, разочаровавшийся в марксизме и Иванов, никогда марксистом не бывший, занялись, отдельно друг от друга, подыскиванием идейной и теоретической базы под свои «антимарксистские» убеждения. Осипов нашел себя в ницшеанстве (до середины 60-х дореволюционные издания Ницше на русском языке можно было спокойно заказать в читалке Исторической библиотеки). Свои чувства восемнацатилетний юноша выражал в стихах:

На брошеный берег гляжу равнодушно,
проклятья оставив ему.
Иссохшему черепу больше не нужно
твердить постоянно свое «Почему?!!»
Оставлено все, что на береге лживом
пропитано хмельной струей,
где жирный педант, улыбаясь красиво,
марксизмом сулит нам душевный покой.

Иванов пошел другим путем (отказываться от марксизма ему не было нужды - он еще в школе создавал антисталинские кружки), читая в той же Историчке труды по этнографии и лингвистике он наткнулся на работы Бакунина и начал штудировать их, видя перед собой прекрасный образчик критики Маркса. Сойдясь в компанию друзья повели атаку на догматику высшей школы с удвоенными усилиями. Иванов занялся устной пропагандой, более основательный Осипов засел за книги и доклады. 25 декабря 1957 г. на семинаре по истории КПСС он прочитал свой доклад «Роль комитетов бедноты в преобразовании деревни». В докладе он с «антимарксистских» позиций подверг критике политику ВКП(б) в деревне, за что был резко осужден руководителем семинара. Позднее он написал доклад для этого семинара Сорокину - тема «Декрет о земле».

Осенью 1957 г. на факультете случилось ЧП - руководители комсомольской организации были арестованы по обвинению в создании антисоветской организации - так началось знаменитое «дело Краснопевцева». На факультете началась маcштабная чистка - выгоняли стиляг и неблагонадежных. Под горячую руку попался и Иванов, никого из арестованных не знавший, - ему припомнили тост сказанный в узком кругу на 7 ноября «Выпьем за елико возможно меньшее число грядущих годовщин». 28 декабря 1957 г. состоялось комсомольское собрание, на котором было заявлено: «Пока на факультете не переведутся ивановы - не перестанут плодиться осиповы.» Иванов был изгнан (после настоятельных просьб родителей его восстановили на заочном отделении), а Осипова отстояли друзья: «Свой человек, исправится.»

Первая половина 1958 г. для Осипова и Иванова прошла спокойно, а в августе случилось знаменательное для студенческой Москвы того времени событие: был открыт памятник Маяковскому. После церемонии открытия памятника официальные и неофициальные поэты почитали свои стихи, около них постояла удивленная этим зрелищем толпа и многим это настолько понравилось, что они договорились встретиться здесь же через неделю. Так началась ставшая уже легендарной «площадь Маяковского» - центр оппозиционной студенческой молодежи в 1958-1962 гг.

Иванов узнал о собраниях на площади вскоре после открытия памятника и вместе с приехавшим в очередной раз с целины Осиповым стал регулярно наведоваться туда вербуя «антисоветски настроенную» молодежь. К октябрю 1958 г. уже сложился кружок, в него вошли: Иванов, Осипов, Анатолий Иванович Иванов (по кличке Рахметов, 1933 г.р.), поэт и переводчик Александр Никифорович Орлов (псевдоним Нор, 1932 г.р.), Евгений Щедрин (1939 г.р.), Татьяна Герасимова. Кружок в основном собирался в московском районе Рабочий поселок на квартире Рахметова. На собраниях члены кружка, в основном, читали друг другу доклады, в частности, Иванов прочел свою работу «Рабочая борьба и диктатура пролетариата», и спорили, кроме того было решено начать собирать материалы для издания литературного журнала - а поскольку как минимум четверо из шести баловались рифмоплетством, то стихов натащили много.

В конце 1958 г. собрания кружка прекратились - у Анатолия Михайловича Иванова прошел обыск по делу о изготовлении и распространении антисоветской литературы. На обыске была изъята рукопись «Рабочая оппозиция» (в работе Иванов противопоставлял два направления в социализме - одно нехорошее и неправильное, идущее от Маркса и Ленина, другое ему противостоящее, идущее от Бакунина через «рабочую оппозицию» Шляпникова и Коллонтай к югославским «рабочим советам» и венгерской революции 1956 года - Иванову тогда была очень по душе бакунинская критика Маркса).

Оказалось, что еще в начале 1958 г. Иванов через Осипова познакомился с молодым поэтом и одновременно дипломником Московского Энергетического Института Игорем Авдеевым. Авдеев попросил Иванова написать статью о «деле Краснопевцева», хотя тот и питался только слухами. Авдеев хотел показать статью своим приятелям и пользоваться ею в дальнейшем в качестве агитационного материала.

Иванов статью, под названием «Ждущим», написал, поставил под ней псевдоним - Манулин - и Авдеев увез ее с собой в город Сталинск-Кузнецкий (ныне Новокузнецк), куда он был распределен. Там он быстро попал в поле зрения местного КГБ, 5 декабря 1958 г. у него провели обыск, нашли статью Иванова, узнали у Авдеева кто ее автор и передали все материалы по делу в Москву.

31 января 1959 г. Иванов был прямо из зала Исторички вывезен на Лубянку и арестован. Осипов, узнавший об аресте друга с опозданием, выступил перед курсом с протестом против действий КГБ, за что в тот же день был исключен из комсомола и университета.

5 мая 1959 г. состоялся суд над Авдеевым и тот на шесть лет был послан в мордовские политлагеря в помощь деревообрабатывающей промышленности. Иванов на суде не присутствовал - он был признан невменяемым (помогло то, что в свое время он через психушку откосил от армии - это в середине 50-х было так же модно, как и сейчас) и отправлен для лечения в Ленинградскую спецпсихбольницу.

В психушке Иванов времени даром не терял - заводил полезные знакомства среди таких же как и он «политпсихов» - студенческой молодежи из разных городов, украинских националистов. Вскоре, в августе 1960 г. он был освобожден.

Выйдя на свободу он обнаружил, что молодежное движение на площади Маяковского, возникшее в 1958 г. и затухшее было в 1959 г. - возродилось. Вновь по выходным у памятника «тусовались» студенты и молодые рабочие, вновь самодеятельные поэты читали свои стихи, а добровольные чтецы-декламаторы озвучивали забытых и запрещенных поэтов «серебряного века», Ахматову, Пастернака.

К октябрю 1960 г. вокруг Иванова и Осипова сложилась плотная компания «заводил «Маяка»: Иванов-Рахметов, Виктор Хаустов, Эдуард Сергеевич Кузнецов (1939 г.р.), студент плехановского института Вячеслав Константинович Сенчагов (1940 г.р.), Юрий Тимофеевич Галансков (1939 г.р.), поэты Апполон Шухт, Анатолий Щукин, Вишняков (псевдоним Ковшин).

Но довольно быстро в этой пестрой компании стало заметно деление на две группы – «политиков» и «поэтов». «Политики», хотели, оформить людей с площади Маяковского в некое оппозиционное движение, «поэты» - предпочитали заниматься чистым искусством.

Идеологической базой «политики» выбрали «анархо-синдикализм» (воспитанные в советских школах они пока не могли принять «буржуазные идеологии»). Во все той же Исторической библиотеке Иванов и Осипов нашли свободно выдававшиеся книги Ошера де Лиона «Рабочие Советы в Югославии», французского синдикалиста Сореля «Размышления о насилии», Бакунина «Государственность и анархия», Каутского «Против Советской России». Основным «толкователем» текстов был безусловно Иванов, но и Осипов старался от него не отставать - брал на себя все организаторские функции.

Зимой 1960-61 гг. нередки были собрания «маяковцев» на частных квартирах - обычно это происходило в ночь с субботы на воскресение. Собирались большими компаниями, спорили, читали стихи. В некоторые такие собрания члены кружка Иванова-Осипова (в который входили также Кузнецов, Хаустов, Сенчагов и, отчасти, Галансков) пытались использовать для агитации и пропаганды - читали доклады по советской истории, выступали с речами. Однако, редко, когда эти выступления воспринимались всерьез, хотя члены кружка пользовались определенным уважением.

Особенно активную деятельность члены кружка развернули летом 1961 гг. 28 июня 1961 г. Осипов представил узкому кругу свою программу создания подпольной антиправительственной организации анархо-синдикалистского толка. Программа была написана в единственном экземпляре зачитана Иванову, Кузнецову, Хаустову, Сенчагову и представителю Галанскова - Анатолию Викторову в Измайловском парке. После обсуждения программы - текст ее был тут же сожжен. Сейчас Осипов считает, что после прочтения программы собравшиеся сочли себя членами единой группы.

В это же время в городах Муром (30 июня) и Александров (9 июля) Владимирской области прошли народные волнения (связанные с «беспределом» творимым милицией) - толпы штурмовали здания городских управлений внутренних дел.

На площади Маяковского о событиях в Муроме узнали почти сразу. Было решено отправить экспедицию и написать об этом листовку. Кузнецов и Сенчагов съездили в Муром за сведениями и там же узнали о аналогичных событиях в Александрове. Вскоре Осипов, Кузнецов и Хаустов также съездили в Александров - расспрашивали очевидцев. Однако листовка так и не была составлена.

6 октября Осипов, Иванов и Кузнецов были арестованы по т.н. «делу Бокштейна». Илья Вениаминович Бокштейн (1937 г.р.) был личностью на площади Маяковского известной, как очень неплохой поэт и человек с некоторыми «странностями», например, он агитировал против советской власти любого, кто соглашался его слушать - даже бойцов комсомольских оперотрядов. В конце концов он был арестован по обвинению в антисоветской пропаганде.

Однако на первых же допросах Осипова, Иванова и Кузнецова всплыло иное - следователи стали расспрашивать арестованных о подготовке терракта - плане убийства Хрущева.

Еще в 1959 г. в Ленинградской психушке Иванов познакомился с политпсихом Виталием Ременцовым (1935 г.р.). Тот считал, что ему необходимо убить Хрущева, чтобы затем выступить на открытом процессе и разоблачить преступления сталинизма, пока народу не «заткнули рот кукурузой». После психушки они продолжали поддерживать отношения.

Летом 1961 г. Иванов предложил Осипову, Кузнецову, Хаустову и Галанскову подумать над следующей идеей - Хрущев ведет авантюристичную внешнюю политику, направленную на эскалацию войны, и тут возможен «Гаврила Принцип наоборот» - т.е. убийство Хрущева повлечет за собой предотвращение войны. Идея была воспринята всерьез. Кузнецов даже пытался устроиться почтальоном вблизи правительственной трассы, чтобы выбрать «место».

Однако в деле, которое даже не начало как следует раскручиваться, сразу обнаружился прокол - Галансков, поддержавший поначалу инициативу, передумал и стал вести закулисную игру против главного «экстремиста» Иванова. Предполагалось оказать давление на Осипова, чтобы тот вышел из игры, а самого Иванова изолировать на время XXII съезда КПСС (17-31 октября 1961 г.).

Кое-что Галансков успел даже предпринять: на вечеринке по случаю ухода Осипова в армию Буковский гипнотизировал пьяного Осипова, Галансков задавал ему вопросы о терракте, а тот, чтобы отвязаться молол что-то несвязное. Через неделю Осипова, Иванова и Кузнецова арестовали.

Оказалось что все эти планы Галансков обсуждал с известным ныне диссидентом, а тогда еще совсем молодым человеком Владимиром Константиновичем Буковским (1942 г.р.) и Анатолием Щукиным. Щукин в свою очередь поделился с Сенчаговым, а тот испугавшись - до него информация дошла в виде слуха «Иванов и Осипов хотят взорвать съезд» пошел за советом к своему старшему товарищу, специалисту по Латинской Америке Киву Майданнику, отцу известного ныне рок-критика Артема Троицкого. Либерально настроенный коммунист Майданник и посоветовал Сенчагову написать обо всем в КГБ, что тот и сделал. Про донос Сенчагова выяснилось в ходе следствия - арестованы были только те, кого он обвинил в экстремизме – «экстремистам» противопоставлялись хорошие ребята, которые занимались изучением поэзии - Иванов-Рахметов, Щукин, Шухт, Галансков и другие.

КГБ этот донос был чрезвычайно выгоден - как же отчитаться перед ЦК о разоблачении террористической группы прямо перед съездом, а заодно прихлопнуть поэтическую вольницу на площади Маяковского.