Предпосылки для подобного разграничения имеют исключительно диалектическую основу. Совпадение противоположностей, коими представляются большинству мэйнстрим и андерграунд, объясняется не только субъективизмом извечной привычки человека делить все «за» и «против», но и сильной взаимосвязью, если не сказать взаимозависимостью, существующей между ними. Но прежде стоит определиться с понятиями.

Мэйнстрим (mainstream, главная струя, основной путь, преобладающее направление) — это музыка, рассчитанная на подавляющее большинство потребителей, это среднее арифметическое всех популярных тенденций, в котором всего в меру и все узнаваемо. Андерграунд появился как оппозиция массовой культуре, но очень быстро сам стал ее частью. Это не музыкальный стиль и не жизненная позиция — скорее, довольно успешно функционирующий способ распространения малотиражного товара и вовсе не отсутствие коммерции как таковой. Даже самая некоммерческая музыка остается конъюнктурной, то есть удовлетворяющей спрос. Любое музыкальное явление не может существовать в отрыве от единомышленников и ни на что не ориентироваться, а подчеркивание некоммерческой направленности продукции лишь выдает рыночную стратегию, причем весьма низкого уровня.

Впрочем, искусное облапошивание процветает на всех трех направлениях — музыкант/издатель, продавец/продавец и продавец/конечный потребитель. Само собой, путем комбинаций можно получить связи, объединяющие несколько экономических ролей, музыкант может быть продавцом, продавец — производителем и т. д. Многоуровневая схема провалов, действующая на глазах у достопочтенной публики, настолько хорошо отработана, что возникает невольный вопрос: в чем причина успешного развития андерграунда, каким образом ему удается сохранять статус-кво и совершенствоваться в общей инфраструктуре производства/потребления продукции?

Взаимотношения музыканта и издателя в андерграунде являют собой редкий пример мешающей взаимопомощи. Провал начинается уже тогда, когда малоизвестный музыкант начинает шевелить окружающих, предлагая озаботиться выпуском альбома. Самостоятельное издание осуществить мало кому под силу, даже скромным тиражом в 500 штук. Ожидание сдвига с мертвой точки может затянуться на несколько лет. Отсутствие обязательств также способствует нетерпению, сомнениям в целесообразности и финансовым затруднениям. Приходится постоянно улаживать разногласия, ведь оба находятся в одной лодке с протекающим дном. Когда же наконец продукт готов, музыкант может вздохнуть спокойно — поскольку коммерческий успех предприятия не предусмотрен, остается удовлетвориться 25 копиями альбома в качестве гонорара и исчезнуть из поля зрения. А перед издателем открывается мрачная перспектива: куда деть остальные 475 копий? О том, чтобы продать их менее чем за три года, нечего и думать.

С попаданием очередного злополучного релиза в этот замкнутый круг взаимное надувательство начинает гордо именоваться дистрибьюцией. Дистрибьюторами обычно становятся не от хорошей жизни — обычно это или мелкие лэйблы, для которых меновая торговля единственный способ выжить, либо более крупные, но от этого не намного более рентабельные конторы. Конечно же, вдобавок к этому много и дистрибьюторов-альтруистов, бывших коллекционеров, спекулянтов и просто бездельников. Чем же они все занимаются?

Например, один торговец высылает другому 10 экземпляров совершенно безнадежной продукции в обмен на 10 экземпляров другой, не менее безнадежной. Во-первых, задержка может обернуться большими неприятностями, особенно если партия не застрахована и может повредиться во время пути, или же таможенный сбор превысит все разумные пределы. В любом случае почтовые расходы неизбежно повлияют на цену, которая, казалось бы, должна отпугнуть и без того маловероятных покупателей.

Но последние являют собой исключительно достопримечательное зрелище. Как правило, это люди, имеющие постоянную потребность в необычных ощущениях. Их эстетические вкусы могут варьироваться в широком диапазоне, но основным стимулом коллекционера все чаще является что угодно, только не сама музыкальная ценность. Характерная особенность этого сегмента рынка — лимитированные (то есть изданные ограниченным тиражом) издания. Существует определенная субкультура, объединяющая лэйблы, отношения которых с покупателями строятся по принципу сектантства. Нисколько не умаляя профессионализм их владельцев, нельзя не отметить, что их успехи в продвижении своей продукции не могут быть объяснены ничем более, как детальным изучением психологии маргинальной части общества и манипуляциями коллективным сознанием в лучших традициях массовой культуры, используя ее же достижения в самом неожиданном и шокирующем виде. Каждый новый релиз таких лэйблов, как Tesco Organisation, Galakthorro, LJDJP, Junges Wien, Robber Island или White Label, распродается в считанные дни, и уже через пару месяцев после выхода одиночные копии всплывают в списках мелких дистрибьюторов за тройную стоимость. Отчасти этот азарт объясняется тем, что группы, составляющие славу этих лэйблов, не издаются больше нигде. Но эксклюзивность — только видимая часть ажиотажного спроса, а регулируется он тоталитарным настроем, хронической депрессией, нескомпенсированной скукой и огромной потребностью в настоящих переживаниях, претворяя в жизнь классическую схему «страх-боль-удовольствие».

Очень немногим удается на безапелляционности и агрессии выстроить культовый имидж, но и далеко не все к этому стремятся: неидеологизированность вовсе не означает безыдейность. Амбиции музыкантов, выпускающих свои работы самостоятельно, основаны больше не на заносчивости, а на опасении разориться — ведь большинство из них вынуждены искать золотую середину между традициями хоум-тэйперства и современным уровнем полиграфической продукции. Организовывая лэйбл, музыкант просто не может предположить, какое количество копий найдет своего слушателя, и исходит прежде всего из своих материальных возможностей, ограниченность которых и становится главной причиной ограниченности тиража.

Не секрет, что мелкие независимые лэйблы стараются сделать оформление альбомов настолько оригинальным, насколько это возможно, достичь компромисса между произведением искусства (некоторые вещи делаются вручную) и продуктом массового потребления. Достаточно вспомнить альбом N.L.C. Shizolithe, выполненный в виде полой пирамиды из бетона, или сплит-CD Aube/LOSD Organic/Pulmoplexus, укрепленный на пластине из поляризующего стекла, которым скорее место в музее, чем в музыкальном отделе супермаркета. Впрочем, у некоторых музыкантов пребывание в гордом одиночестве оборачивается явными патологическими признаками, такими, как выпуск умышленно непригодных для воспроизведения альбомов (анти-записей) или упаковка, затрудняющая доступ к диску (запаянная, заваренная, заполненная субстанцией неизвестной природы). Самой необузданной фантазией поражает радикальное искусство шумовых лэйблов: MSBR, Membrum Debile Propaganda, Abrect, Stinky Horse Fuck, Schimpfluch — кажется, что их вообще не волнует, будут ли покупать их продукцию, или нет… Даже для той мизерной части аудитории, которая рьяно интересуется «музыкальными отбросами», тираж может оказаться слишком велик.

Мэйнстрим не остается в стороне и отбирает наиболее выгодные для себя моменты, придавая им более гладкую и удобоваримую форму. Иначе говоря, мэйнстрим перенимает творческий опыт, а андерграунд — коммерческий.