Мы - пизда дня сегодняшнего
позитивная антипричина
абсолютная, спущенная с привязи, неумолимая
мы смотрим на искусство нашей пиздой, мы делаем искусство нашей пиздой
мы верим в наслаждение, безумие, святость и поэзию
мы - вирус нового мирового беспорядка
извергающий символику изнутри
саботажники большой мамочки ЭВМ
клитор - это прямая дорога в матрицу
VNS MATRIX
терминаторы морального кода
наемники спермы
спускаются на алтарь унижения
погружаясь в храм внутренностей, мы говорим на неведомом языке
просачиваемся, разрушаем, рассеиваем
повреждаем дискурс
мы - пизда будущего

Перевод с английского: Роман РАВВЕ
Источник: Ars Electronica
Публикацию любезно предоставило интернет-издание "УрбанФабр"

В этом интервью, проведенном специально для Ars Electronica 96, культурный критик и теоретик Нова Делаханти (Nova Delahunty) беседует с gashgirl, Жозефиной Старрс (Josephine Starrs ) и Джулианой Пирс (Julianne Pierce), участниками австралийской компьютер-арт группы VNS Matrix.

В 1991 вы создали «Манифест киберфеминизма» (A cyberfeminist manifesto for the 21st). Это было одним из первых появлений слова «киберфеминизм».Как киберфеминизм развивался в качестве «мема» (meme) [1] ?

Джулиана: В то время, когда мы начали использовать концепт киберфеминизма, он стал появляться и в других частях мира. Это напоминало спонтанный мем, который одновременно возник в разных местах, как реакция на популярные в те времена идеи «киберпанка». С тех пор мем быстро распространился и на данный момент представляет собой идею, которую разделяют многие женщины, имеющие дело с техно-теориями и техно-практиками. Особенно хорошо в случае мема киберфеминизма то, что он весьма гибкий, и его можно применить где угодно. Когда мы создавали «Манифест киберфеминизма», то совершенно не пытались сформулировать какую-то доктрину. «Манифест» стал лишь средством заявить о нашей деятельности, дать свои комментарии по теме технологии. Концепт рос и развивался по мере того, как разные люди прорабатывали идеи киберфеминизма. Мем падал и взлетал в зависимости от того, что с ним делали художники, писатели, теоретики и даже издатели. Я думаю, этот мем столь же важен, сколь и, собственно, «феминизм». Киберфеминизм реформировал вышедший из моды феминизм, придав ему современное звучание. Феминизм действительно требовал адаптации и перестройки с учетом современной мысли, и киберфеминизм поднял именно те вопросы, которые важны для женщин, сталкивающихся с технологиями. Многие женщины увидели в киберфеминизме инновационный и прекрасный инструмент, позволяющий заниматься технологией и её критикой. Киберфеминисты не против технологии, совсем наоборот, - это технофилы и фанаты, которые не могли получить всего желаемого от своих машин.

Центральный образ «Манифеста киберфеминизма» - это гибрид женщины и ракообразного существа. Что этот образ говорит об эволюции, и как он отражает ваше видение будущего?

Джулиана: Этот образ, который мы назвали «женщина кокон» (pod woman), следует понимать скорее как метафору. Женский вызывающе обнаженный торс врастает в ракообразное существо и, она, фактически, является этаким отражением минотавра: вместо конской головы у неё ракообразное тело. Этот образ появился в результате попыток изобразить то, чем может стать «женщина будущего». Мы создали её для стенда, который демонстрировался в течении месяца на одной из самых оживленных дорог в Сиднее. На нас всегда производило впечатление то, как женщина изображается на рекламных плакатах, и как средства рекламы и медиа преподносят образ «футуристической» женщины. Мы хотели свергнуть образ РобоЖенщины (fembot) с её идеально округлым хромированным торсом. «Женщина кокон» одновременно является комментарием к намеренно фетишизированной фигуре женщины и попыткой создать смелый, сильный образ женщины будущего. Кроме этого, она сообщает о генетическом манипулировании и возможных отклонениях, которые могут происходить в лабораториях неосторожных ученых. С помощью генетических изменений и скрещиваний можно добиться чего угодно – зачем останавливаться на супер-свинье, почему бы не создать какой-нибудь странный и необычный гибрид и вообще все, что может прийти в голову.

Достиг ли киберфеминизм успеха в провозглашении техногенной цивилизации и огромной роли женщин в развитии новейших технологий? Или вы верите в то, что киберфеминизм - это андеграундная практика и философия, которая вовсе не стремится попасть в мэйнстрим?

Джозефина: Я думаю, что Сэди Плант всё это выразил, когда сказал, что «Киберфеминизм – это просто признание того, что патриархат обречен».

gashgirl: Киберфеминизм, как анархистское уничижение так называемой техногенной и компьютерной культуры, был чрезвычайно удачной стратегией, предваряющей появление этих слов, которые обозначают цыпочек и нехороших девочек, делающих странноватые гадости с новыми технологиями. Не редко они делают такие вещи, на которые их партнеры мужского пола не способны. Я не знаю почему. Я получаю удовольствие каждый раз, когда одну из нас цитируют в таких консервативных СМИ, как TIME, Wired, Murdoch, телевизионных шоу, детских развлекательных журналах и т.п. Это доказывает то, что вирусный мем заразил глубины постиндустриального общества.

GashGirl – это сетевая умница, лентяйка, которую всё ещё цитирует австралийское издание TIME в связи с темой киберпорно, говоря, что это в порядке вещей играть в сети: «Девчонки, у вас полная свобода действий, а если вы имеете что-нибудь против, вам остается быть только отщепенцами. Что-то не так с социальными и силовыми отношениями в Технологии. Наш вклад формирует этическую основу исследований в этой области.

Памела МакКордак в своей статье, посвященной Шерри Теркл, опубликованной в журнале Wired в апреле 1996, цитирует Майкла Джойса, который сказал: «Возможно, один из самых недооцененных аспектов нашего времени состоит в том, что наиболее убедительные и серьезные обсуждения новых технологий и культурных изменений поднимаются женщинами». Каков ваш ответ на это утверждение?

Джулиана: Я согласна с этим утверждением и, в частности, с тем, что женщины развивают новаторские и критические обсуждения по поводу технологии. Многие женщины задействованы в создании концептуальных и аналитических координат, посредством которых возможно было бы обсуждать и понимать новейшие технологии. Тот факт, что это остается за кадром, связан, возможно, с тем, что это именно концептуальное, а не технологическое развитие. Слишком много репортажей о «новых технологиях», связанных именно с «софтом и железом», а не с гуманитарной стороной (wetware). Если бы журналы уделяли больше внимания концептуальным темам, возможно, женщины чаще бы появлялись на страницах компьютерных журналов. Лично я против популистских аргументов, которые разделяют мужчин и женщин на два разных лагеря. Есть множество мужчин, которые делают действительно интересную работу и которые активно участвуют в интеллектуальном осмыслении новейшей техно-культуры. Тем не менее, как подчеркивает Майкл Джойс, женщинами слишком часто пренебрегают как ключевыми участниками и теми, кто, собственно, формирует культурные изменения. Пока будет существовать такое положение дел, женщины будут вынуждены отстаивать самих себя и свое мнение, чтобы быть услышанными. К счастью, есть множество женщин завоевавших уважение в этой области. Такие люди как Шерри Теркл несут фундаментальные и значительнейшие теории в отношении техно-культуры. К сожалению, её новая книга пока еще не дошла до Австралии, но я читала отрывки с весьма занятной интерпретацией наших отношений с технологией и того, как она влияет на наш образ жизни, поведение и культуру.

Расскажите о людях, повлиявших на ваши работы.

Джулиана: Работы французского теоретика Юлии Кристевой об унижении, а также её анализ лакановского мышления, помогли сформироваться некоторым из наших ранних идей. Также повлиял Сэди Плант из Англии, идеи Донны Харвей, Сэнди Стоун и Зо Софолис. Существуют и те, кто вдохновляет нас, например, Вирчал Валери, Ривер Феникс, Грэхам Харвуд & Мэт Фаллер, Линда Воллас, Леопольд фон Захер-Мазох, де Сад и Стеларк.

gashgirl: Поскольку наши работы касаются и используют множество различных медиа и стратегий (видео, кино, музыка, звук, инсталляция, текст, скульптура и т.д.), мы используем мемы и идеи художников в этой области: Дамб Тайп, Анжела Картер, Кавафи, Бред Истен Эллис, Portishead, Biosphere, Мachine hunger, Gomma, Atom Egoyan, Холл Хартли, Murasaki Shikibu, Margeurite Duras, Линда Демент, Крис Маркер, Antonioni, Madonna, Urban Exile, Xray Specs. Пройдя сквозь меня, их вирусы оставили несмываемый след. Эти мемы витают в умах, резонируют, мутируют и распространяются. Я хочу всего и ничего. Мем - это всё и ничто. Для развития места не осталось. Есть только смерть и Сеть.

Считаете ли вы гендер лишним? В обсуждениях на тему «будущего эволюции» гендер должен использоваться в значении «контроль»?

gashgirl: Писатель Дуг Райс написал мне недавно: «Для меня гендерная дистопия – это борьба между памятью, языком, плотью и одеждой». Это не просто однослойный или даже двухслойный мем. До тех пор пока существует социальное неравенство, основанное на гендерной дискриминации, мы не можем сбрасывать гендер со счета. Мемы киберфеминизма и гендерного терроризма постоянно заражают друг друга.

Джозефина: Как гендер вообще может быть лишним?

Джулиана: Чем сложнее становиться культура, тем больше гендер должен быть востребован как непростой и актуальный дискурс. Постструктуралистские и деконструктивистские теории пролили новый свет на то, что мы называем идентичностью и гендером. Эти обсуждения уже были начаты, и я согласна, что гендер конструируется через культуру и с помощью культуры. Грубые определения «мужчина» и «женщина» должны быть переработаны. Сейчас, в связи с теорией и практикой новейших технологий, эти определения находятся под микроскопом. Увлечение новыми технологиями, в особенности Сетью, может оказаться именно тем, что «взламывает» и обыгрывает идентичность. И именно поэтому я верю, что Интернет является очень важным пространством, которое позволяет людям переделать и вылепить из себя что угодно и каким угодно способом. Чтобы отбросить гендер и отыскать иные пути конструирования идентичности и гендера, сперва должен состояться некий «fin de sice» [2]. Подобные вопросы действительно влияют на реальный мир. Традиционные понятия «мужчины» и «женщины» перерабатываются, и многое выбрасывается за борт. Вы спрашиваете, станет ли мужское и женское лишним, и станут ли в будущем человеческие существа чем-то средним между этим и тем? Это сложный вопрос. Вероятно, это будет не лучший вариант, если все прейдет к асексуальному небиологическому размножению. Но что в этом веселого, как же насчет сексапила? Я уверена, что в обсуждениях насчет «будущего эволюции», гендер является значительным моментом. Не редко создается впечатление, что по мере этих обсуждений люди стремятся преодолеть само понятия гендера, и скачок, совершенный благодаря технологии, заключается именно в отказе от тела. До тех пор пока у нас есть тела, вопрос гендера будет актуальным. Вся соль в том, каким образом сам концепт гендера будет конструироваться и восприниматься в следующем тысячелетии. Но, возможно, нам следует также поставить вопрос о том, как проблема гендера и идентичности повлияет на искусственную жизнь, ИИ и роботов?

Есть несколько направлений в современных дискуссиях о технологии и эволюции: 1) компьютерные технологии копируют эволюцию и сами по себе выполняют роль природы, как бы оттесняя природу и делая её устаревшей; 2) для того чтобы выжить, человеческий фенотип вынужден приспособиться к быстро развивающимся технологиям; 3) влияние технологии на ход истории и процесс эволюции. Это очень упрощенный перечень, но, тем не менее, хотелось бы узнать ваше мнение.

Джозефина: Зачем вы ведетесь на эти кукольные теории? Они только отвлекают от настоящих проблем.

Джулиана: Как-то тревожно думать о том, что природа может уйти в историю. Это бы означало, что будущее эволюции – это её затухание. В определенном смысле Луддиты [3] выглядят привлекательно, напоминая тараканов, которые выживут в великих компьютерных катастрофах будущего, а мы – технофилы, заткнутые за пояс нашими компьютерами, - в наносекунду окажемся смятыми гигабайтовыми перегрузками. Это будет выживанием наиболее приспособленных. Человеческому генотипу просто придется приспособиться. Впрочем, приспосабливание всегда сопутствовало любым новым технологиям, и мы необычайно хорошо умеем приспосабливаться. С другой стороны, те, кто приспосабливаются и благоденствуют, достигают этого за счет других. Развитие одного общества происходит исключительно за счет другого. Поскольку я интересуюсь современными теориями будущего эволюции, меня также беспокоят и те, о чьем будущем идет речь. Кроме медиапамяти (mediamemory), робототехники и кибер-культуры, существует множество других техногенных последствий, требующих серьезного внимания: таких как проблема занятости, производства продуктов питания, чистой воды и т.д. Я чувствую, что увлеченность новейшими технологиями и будущим уводит нас в сторону от реальных проблем, которыми переполнена наша разношерстная культура.

Как в своей творческой работе вы используете «будущее эволюции» и мемы? Интересует ли вас именно эта область?

Джозефина: Лично меня больше интересует то, что происходит сейчас, в большей мере в связи с тем, что наш опыт, особенно в западном мире, чем дальше, тем все больше, сопутствуется новыми технологиями, и тем, как они влияют на нашу жизнь.

Джулиана: Я думаю, наши работы были всегда связанны с этой областью. Взять хотя бы то, что мы выставляем здесь в рамках Memesis [4]. Как художников-визуалистов нас особенно интересует то, как будущее воспринимается и как оно создается. Наши работы касаются восприятия будущего, уже сегодня влияющего на современную культуру и мысль. Лично меня беспокоят нигилистские и консервативные проекции будущего и то, как можно было бы нарисовать карту наших ожиданий того, как мы будем жить и взаимодействовать с тем что нас окружает. Я думаю, нам следует воспринимать будущее, скорее, как множество возможностей, чем нечто однополярное и однозначное. Со смертью идей модернизма, мы стали развиваться в сторону многообразной и неоднородной культуры. Эти дебаты по поводу «будущего эволюции» относятся к развитию ИИ, робототехники, развивающихся культур и т.д., а также вопроса «как все это влияет на процесс эволюции?». VNS Matrix интересует эта сфера, но только с радикальных позиций. Мы не принадлежим миру академиков и большого доллара. Мы больше относимся к неформальному андеграунду и выражаем свои мысли именно с этой позиции.

VNS Matrix использует для создания своих работ лоу-енд технологии и комбинирует несколько дисциплин. С учетом современного увлечения хай-энд технологиями, среди которых робототехника и искусственная жизнь, считаете ли вы свои работы вписывающимися в эту струю и верите ли, что концепт важнее самой машины?

Джозефина: VNS Matrix нет равных в проведении интеллектуальных и критических фейерверков, так что мы можем использовать любые хай-энд технологии, если захотим.

gashgirl: Лоу-энд/хай-энд, концепт, машина... Но не эту ли упрощённую бинарную парадигму мы стараемся разрушить нашей деятельностью? Несомненно, мы используем и защищаем примитивную технику, что частично вызвано необходимостью. Отчасти, это – дело выбора. Но, признаемся, кто же из нас согласиться променять свои современные РС на призраки развалюх прошлого? Можно было бы говорить честно, но давайте обойдемся без честности. Врать намного веселее. Я думаю, что все кибер-потаскушки хотят иметь самую сильную машину из возможных. Целых 10 лет я фантазировала на тему, какой урон я смогла бы причинить, работая в NASA. Чем старше мальчики, тем коварнее становятся игрушки, и, следовательно, тем больше вы можете ебаться, как с машинами, так и с системами, которые их производят.

- Отсосите мне код, генерал!
- Мэм, слушаюсь мэм!!

Отложим скучные бинарности в сторону. Мы прорабатываем различные траектории – философские, политические, творческие, духовные. Что касается искусственной жизни, мой лоу-энд холодильник неустанно производит новые формы. Я никогда не знаю, что может вылезти из этой штуки.

И на последок, над чем вы работаете в данный момент и какие планы на «будущее»?

gashgirl: В течении последнего года мы работали над созданием прототипа для реальной компьютерной игры под названием «Плохой Код» (Bad Code). Основной код был заражен мемом киберфеминизма, и мы снимаем с себя всякую ответственность за эффект, который этот вирус может произвести на тех, кто будет играть в нашу игру. Сейчас нам надо найти инвестора и/или медиа издателя, чтобы выпустить тираж. Мы бы хотели решить это к следующему году и видеть нашу игру, стоящей на полках рядом с «Mortal Kombat», «Cyst» и «Street Hooker III».

Сама по себе VNS это некая сущность, постоянно меняющаяся, переливающаяся, привносящая новые направления исследований и производства. Составляя коллективный экзоскелет, четыре разума телепортируются в параллельную вселенную, где мемы киберфеминизма мутируют в причудливые формы.

Джозефина: Мы заставляем их приземляться на планетах далеких галактик!

Примечания

[1] "Мем" от слова "Мемесис". Обозначает индивидуальный творческий импульс.

[2] "fin de sice", франц., "конец истории". Термин, ставший популярный в европе в конце 19 в., обозначавший состояние, исчерпавшей саму себя, культуры.

[3] Луддиты, англ., фабричные рабочие 1811-16 г., под предводительством некоего Лудда разрушавшие машины, введение которых вызвало кризис и безработицу.

[4] "Memesis", медиа и компьютерный арт-фестиваль проходивший в 1996 на базе Ars Electronica в Линце, Австрия.

Джерело: http://www.proza.com.ua/culture/plot_post-telo_i_kiberfeminizm_e230.shtml