Это не подростки, которые растят свои жирные попы за компьютерами и гадят в социальных сетях и форумах. Этот термин обозначает направление в современной культуре (литература, кино, комиксы), в котором изображается будущее нашей цивилизации, чаще всего в мрачных, пессимистичных тонах.

Слово «киберпанк» появилось в 1983 году, когда Брюс Бетке написал небольшой рассказ о группе юных хакеров и решил придумать такое название, которое соединяло бы анархию, панков и компьютерные технологии. Цели у автора при этом были самые простые и земные: нужно было короткое, броское название, которое прочно бы застряло в головах редакторов. Бетке этого добился. Слово «киберпанк» запомнили навсегда. Новое словечко попалось на глаза Гарднеру Дозуа, редактору журнала научной фантастики Айзека Азимова. Приблизительно в то же время Брюс Стерлинг, издавал fanzine «Cheap Truth» (Дешевая правда), где печатались молодые писатели-фантасты: Руди Рукер, Джон Ширли, Том Меддокс, Шайнер, Брюс Стерлинг. Они называли себя просто Movement (Движение) и нещадно стебались над почтенными гуру жанра. Несмотря на вполне денежную фамилию редактора, Cheap Truth раздавалась бесплатно всем желающим, не была защищена авторским правом, а наоборот активно поощряла пиратство. Авторы журнала печатались под псевдонимами, чтобы им не настучали по голове. Они призывали всех запустить текстовый процессор и присоединиться к их движению. Дозуа, узнав о Movement, недолго думая, назвал их киберпанками и протиснулся, вслед за Бетке в узкие двери вечности и славы. С тех пор Бетке задают один и тот же вопрос: «А как вы придумали слово «киберпанк»?». Бедняга проклял все на свете и назвался «анти-киберпанком».

Киберпанк создавали люди из андерграунда, молодые, энергичные и бесстрашные. Эти люди отвергли пределы, навязанные обществом, привычками, традициями. Это был их ответ на технические новшества, вдруг выползшие из военных лабораторий. Техника стала проникать повсюду, становясь все ближе и ближе к человеку. Еще чуть-чуть и она будет у тебя внутри. Компьютеры стали обычным явлением. Но мир, там, с той стороны монитора, пугал, как все новое, и — как все новое — манил. Собственно, хороший киберпанк отличается не только высоким художественным исполнением и годным фантастическим допущением, но и лютым цинизмом. Пересчитать такие произведения можно по пальцам.

Киберпанк исчерпал себя к концу восьмидесятых и, растеряв всю мрачность, тупо выродился в повседневность, так как по мере распространения компьютеров и компьютерной грамотности, киберпанк оказался скомпрометирован как жанр. Идеи киберпанка вышли из узкого круга писателей-фантастов и обрели популярность, после чего стали поговаривать о смерти киберпанка. Ни одно из направлений научной фантастики не было так популярно, и, возможно, поэтому не умирало так быстро. Все стали называть себя киберпанками. Киберпанк превратился лишь в хороший маркетинговый ход. С момента, как дешевая правда киберпанков начала приносить деньги, авторы, когда-то стебавшиеся над авторитетами, теперь сами стали гуру, поэтому им перестали доверять.

Как сказал сам Стерлинг: «Когда ты становишься «гуру жанра», то это слегка шокирует. Вообще-то, стать «гуру жанра» не труднее, чем перевернуться с боку на бок. Но чего может достичь гуру? Кто ему поверит, даже если он будет проповедовать свои идеалы до потери сознания?» Movement, по словам Стерлинга, свалилось в самостоятельно вырытую яму. «Почти все, что мы делаем с крысами, можно проделать с человеком. А с крысами мы можем делать многое. Об этом нелегко думать, но это правда. Она не исчезнет, если мы закроем глаза. Это и есть киберпанк» — Брюс Стерлинг.